- Эту проблемы вы сами и создали, - безапелляционно заявил Амрис. - Если бы вы обнародовали имя настоящего преступника, а так же то, что она мертва, ничего подобного не случилось бы. Вместо этого вы позволили слуху вынести нам приговор. Нам, кому даже чихнуть неосторожно нельзя, потому что общественность сразу поднимется против нас. Вы сами заварили эту кашу, вам и расхлебывать.
- Но не можете же вы оставить детей вот так, - голос старого мага теперь звучал примирительно. - Им нужна школа, им необходимо учиться, нужны те знания, которые мы даем. Если ваши дети вернутся, то все встанет на свои места. Слухи скоро улягутся окончательно. Им ничто не угрожает.
- Далеко не все слухи утихнут. Вы все равно позволите считать, что ликантропы ответственны за нарушение безопасности в школе, - подчеркнул Амрис. - А это не приемлемо.
- Это… Наименее болезненный для школы выход. Репутация Хогвартса останется вне опасности. И мы оба знаем, что никто не сможет выступить против Люциуса, - Дамблдор уже откровенно льстил, но в голубых глазах застыл лед.
- Нет. Если вы хотите, чтобы наши дети вернулись, вы обязаны раскрыть правду. До тех пор ни одни котенок не ступит в Хогвартс, где его могут ждать жаждущие мести. Ни наши дети, ни наш прайд не несет ответственности за те убийства. В этом виновата человеческая ведьма. И другая ведьма, которая помогала ей. Ликантропы тут ни при чем. Вы заблуждаетесь, если считаете, что мы позволим обвинять нас в нападениях на детей и их смертях.
- Но репутации Хогвартса придет конец… Возможно, восстановить ее уже не сможет никто, - заскулил Дамблдор. - Школа пострадает…
- Или правда, или ложь. Мы не появимся в школе, пока люди не узнают правду, волшебник, - Амрис начал злиться, чувствуя, как внутри поднимается обжигающая волна.
- Министерство Магии было потрясено тем, что никто не может поймать неизвестного преступника. Они пришли в ужас… И если они узнают, что это была профессор Трелони, то захотят постоянно инспектировать всех учителей. Хогвартсу конец. Ни одна волшебная семья больше не пустит своего ребенка учиться у нас, - Дамблдор чуть заметно вздрогнул. Ему пришлось бы взять ответственность на себя, уйти в отставку. Пришлось бы пройти через публичное унижение.
- Министерство - не моя забота. Мы стоим отдельно от людей. Мы сохраняем свой суверенитет. Министерство не может заставить нас что-либо делать.
- Но мы вам нужны. Как и обучение, которое мы предоставляем вашим детям, - настаивал на своем директор.
- Тогда откройте правду о профессоре Трелони. И мы отправим детей обратно в школу, - Амрис не собирался отступать. Школа, конечно, была важна для их котят, но было так же ясно, что ни в коем случае нельзя допустить сделать из ликантропов козлов отпущения.
- Возможно, есть что-нибудь, что я могу предложить вам. Или вашему… любовнику, - голос Дамблдора упал до заговорщицкого шепота.
Около минуты потребовалось Амрису, чтобы понять смысл сказанного. А когда до него дошло, то клыки все же стремительно удлинились, как бы он их не сдерживал, и из горла донесся звериный рык. Клыки блеснули белизной. Он лениво облизал один клык, затем второй, позволяя волшебнику оценить смертоносное оружие. Глаза стали оранжевыми, и их взгляд был прикован к старому волшебнику, сидящему напротив.
- Я не дам согласие на то, чтобы вы использовали меня в качестве залога, Альбус, - подал голос Снейп, и тон его был обжигающе ледяным, а глаза метали молнии. - Это просто бессовестно.
- Но вы из всех людей, кто может понять… - упрямо гнул свое директор.
- Нет. Спасибо, - Снейп выпрямился на стуле. Амрис подождал, пока не убедился, что его любовник сказал все, что хотел.
- Я не дам свое согласие на возвращение детей в школу до тех пор, пока вы не раскроете всем правду, - спокойно подвел итог он.
- Возможно, Люциус… - сделал еще одну попытку Дамблдор, но Амрис отрицательно покачал головой.
- В этом вопросе мы с ним солидарны, - ответил Амрис. - Вы просто потеряете время.
- Ну ладно. Однако я не стану открывать имени, просто скажу, что преступником была ведьма. Это для вас приемлемо? - сквозь зубы выдавил Дамблдор. Он был взбешен, разговор прошел совсем не так, как он предполагал.
- Да, если это все, на что вы согласны пойти. Я лично предпочел бы правду. Но раз уж вы не можете раскрыть всю правду, то пусть это останется на вашей совести. Дети вернутся, как только мы услышим, что вы очистили нас от подозрений. У людей не должно остаться никаких сомнений в нашей непричастности к убийствам, - и Амрис ослепительно улыбнулся.
- Естественно, - устало выдохнул Дамблдор. Окинул раздраженным взглядом своего коллегу и вер-леопарда и резко развернулся к двери.
- Ах да, директор, - остановил его Амрис, удобнее откидываясь на стуле. Что-то в низком голосе не предвещало ничего хорошего.
- Что еще? - директор едва сдержался оттого, чтобы повысить голос. Нахмурившиеся брови свидетельствовали о том, что он чувствует угрозу. Но старик прикладывал все силы, чтобы не взорваться.
- Было бы замечательно, если бы вы не приближались к нашим котятам и не предпринимали никаких действий, которые можно истолковать неправильно. Не сомневайтесь, мы сможем позаботиться о них. И… - сделав паузу, он секунду наслаждался тем, как исказилось от гнева лицо волшебника…
- Ваше пребывание здесь окончено, - и Амрис улыбнулся еще шире, услышав хлопок аппарации, заставший директора врасплох. Его тело пошло рябью, истончилось и исчезло. Последнее, что увидел вер-леопард - искреннее изумление, застывшее на его лице.
Амрис с тихим достоинством смотрел на место, где секундой раньше находился старый волшебник, а потом обернулся и поискал взглядом глаза Снейпа.
Строгий. Каменный. В глазах неодобрение. Амрис сглотнул.
Затем темные глаза Снейпа метнулись к лицу блондина. Грозный Мастер Зелий, глава Дома Слизерин, ученый, профессор Защиты от Темных Искусств согнулся пополам в приступе смеха.
* Глава 86*
Люциус лежал, устроив голову на коленях Грэйма. Медноволосый вер-леопард перебирал пальцами длинные белокурые пряди своего короля. Амрис сидел на краю кровати, скрестив по-турецки ноги, и массировал икры Люциуса. Снейп остался с Драко, чтобы убедиться, что с Матерью и детьми все в порядке. Гарри уговорили пойти с ним. Правда, уговоры не заняли много времени, парень и сам рвался увидеть малюток. Яджи и Мансер пообещали, что позволят ему подойти достаточно близко к детям, и оставалось надеяться на то, что они сдержат обещание, иначе Избранный был бы очень разочарован.
Грэйм сомневался в том, что мальчишку подпустят близко, но все же попробовать стоило. Самому ему не позволили даже переступить порог комнаты Драко, угрожающе начиная рычать. А с вер-леопардами, защищающими потомство, спорить не стоит. Они становились безумными, когда дело касалось их детей или любимого. И не смотря на то, что Амрис был Отцом наследника, не оставалось никаких сомнений, что Драко ему не принадлежит, а является собственностью Яджи и Мансера.
Только Северусу и Амрису разрешалось приближаться к малышам. Даже Кэйтаса не подпустили, когда тот попытался обследовать детей, чтобы выяснить, действительно ли у них нет иммунитета к ликантропии. Танит проснулась от громкого рева и поспешила в комнату Драко, чтобы успокоить разбушевавшихся вер-леопардов. Она справилась с задачей отменно, и Грэйм убедился, что Люциус выбрал в Королевы мудрую женщину.
Одному Снейпу разрешалось просто так подходить к детям, осматривать их и, если требуется, поить зельями. Яджи и Мансер признали в нем человека, который сможет позаботиться о благополучии маленьких Наследников прайда. Амрису приходилось вести себя более осторожно, подползая к детям на животе и позволяя сначала двух телохранителям Матери его обнюхать. Грэйм восхищался Снейпом, хоть тот и был человеком, правда, очень сильным волшебником. Мужчина стал бы прекрасным вер-леопардом, раз ему и в человеческой форме удалось запугать Мансера с Яджи. Может быть, Амрис когда-нибудь попросит разрешения превратить его, Грэйм с радостью поддержит его выбор. А если Второй сам не додумается до этого, то Третий сам предложит. Удивляло, что Амрис из всех вер-леопардов выбрал этого мужчину - человека - себе в любовники, причем, окончательно. И насколько позволяла судить наблюдательность, Грэйм решил, что Второй ведет себя по отношению к Снейпу как к своей половине.