— За решёткой кролику плохо видно, — сказал Лёка. — Открой немножко дверцу.
— Нельзя, — сказал Митя. — Он уже один раз убегал.
— Когда? — спросил Лёка.
— Когда мы все ушли, а он остался.
— Где остался?
— В живом уголке. Он выскочил из клетки и забрался в кукольный дом.
— В какой — кукольный? — спросил Лёка.
— У нас такой был, — сказал Митя. — Мы его построили, а кролик его сломал.
— А на руки кролика можно взять? — спросил Лёка.
— Нельзя, — строго сказал Митя.
— А если его только чуточку подержать?..
— Нельзя! Ты его выпустишь.
— Не выпущу! — пообещал Лёка. — И ведь это я первый сказал, чтобы кролика взяли гулять.
— Ну, и что ж такого? Пусть лучше сидит на месте. А я один разок прокачусь.
Митя убежал, а Лёка приоткрыл дверцу.
— Эх, ты, — сказал он кролику, — Пушок! Длинноухий пух! Хочешь на руки?
Лёка вытащил кролика из клетки, прижал к себе, и в тот же самый миг кролик изо всех сил принялся работать задними ногами.
— Ой! — закричал Лёка. — Он вырывается! Мне его не удержать! Помогите!
Но помочь Лёке было уже невозможно. Кролик вырвался и, откинув назад уши, поскакал по сугробам. Ребята бросились за ним следом:
— Удрал! Удрал!
— Ловите его! Ловите!
Но кролик был уже далеко, в самом конце сада. Он доскакал до высокого забора, прижался к земле и вдруг юркнул в щель. Юркнул и пропал.
Что тут делать? Открыть калитку и бежать на улицу? Но там то и дело мчатся в одну и в другую сторону автобусы, легковые машины и тяжёлые грузовики…
— Вот что, ребята, — сказала Татьяна Ивановна: — никуда не уходите. Ждите меня здесь, в саду.
Татьяна Ивановна выбежала на улицу. А дети столпились у забора и у калитки, стараясь увидеть что-нибудь сквозь щели. С улицы доносился глухой, непрерывный шум колёс. Шум то нарастал, то снова утихал.
— Где-то сейчас наш кролик? — грустно сказала Лида. — А вдруг он уже попал под машину?
— А может быть, он убежал в лес? — спросила Ляля. — И его волки загрызут!
— До леса далеко, — сказал Серёжа.
— А для кролика недалеко, — сказала Лида. — Он быстро бегает. И не стыдно тебе, Лёка? Кто тебе позволил его из клетки вытаскивать?
— Никто не позволил! — ответил за Лёку Митя. — Я ему говорил: „Нельзя“, — а он не послушался.
Тут дети начали говорить наперебой, что это один Лёка во всём виноват, что лучше бы он совсем не пошёл сегодня гулять, лучше бы доктор ему не позволил гулять, а ещё лучше было бы, если бы Лёка поступил не в этот детский сад, а в какой-нибудь другой, где нет кролика.
Лёка слушал, слушал и заревел.
В это время кто-то подошёл к забору с улицы. Дети увидели только ноги в валенках. А потом услышали чей-то хриповатый голос:
— Кто там плачет?
Лёка сразу замолчал.
Калитка открылась, и в сад вошёл старичок в валенках и в жёлтом полушубке.
Все, кроме новеньких Ляли и Лёки, сразу его узнали. Это был сторож. Он сторожил дачу в Жаворонках, куда выезжал на лето детский сад. Дача стояла в лесу, и домик старика сторожа тоже стоял в лесу. Дети любили забегать к нему в гости, любили его за то, что он был добрый, весёлый и всегда с ними шутил.
— Дедушка, — сказала Наташа, — вы к нам приехали? Из лесу?
— К вам. Из лесу, — ответил дедушка. — Знаете песенку „Из-за леса, из-за гор едет дядюшка Егор“? Вот этот самый я и есть.
— Разве вы дядюшка? Вы дедушка, — поправила его Наташа.
— Ну, дедушка так дедушка, — согласился старик. — А кто у вас тут плакал?
— Вот этот мальчик, — сказал Митя и показал на Лёку.
— А кто его обидел?
— Его никто не обидел. Он кролика выпустил. Помните, дедушка, нашего кролика? Беленького. Он тоже на дачу ездил. Он тогда маленький был!
И дети начали наперебой рассказывать старику, как всё случилось, и какой пушистый был кролик, и чем его кормили, и как он забрался в новый кукольный дом.
Дедушка слушал, поглядывая на детей чуть прищуренными, со смешинкой глазами. А потом спросил:
— А большой он вырос, кролик ваш?
— Вот такой, — сказала Лида и обеими руками показала, какой величины был кролик.
— А где ваша воспитательница?
— Татьяна Ивановна? — спросила Лида. — Она кролика ищет. На улице.
— На улице — кролика? — удивился дедушка. — Разве за ним угонишься?
Но как раз в эту минуту Татьяна Ивановна вбежала в сад. Шапочка у неё сбилась набок, светлые косы её расплелись, белой ленточки уже не было. Должно быть, Татьяна Ивановна потеряла её, пока бегала по улице.