Наталья не любила разочаровываться в людях. А тут оказалось, что она, с ее тонким чутьем, ошиблась! Не разглядела, что Люба, это неземное создание, по сути своей, такая же, как остальные бабы — глупая, алчная, падкая на мишуру, да к тому же еще и неразборчивая в связях. Соответственно такая девушка никак не может подойти Матвею, придется о ней попросту забыть. Хватит с них Юленьки, царствие ей небесное.
Наталья знала об этой истории с наследством даже чуть больше, чем назойливая Любина подруга. В деловом мире информация распространяется так же реактивно, как на деревенской улице. Наталья слышала, что в декабре скончался молодой владелец компании «Аякс». Витю Слуцкого она знала хорошо. О его скандальных связях тоже была наслышана.
Когда Наталья узнала, что наследницей Витя сделал никому не известную художницу, якобы свою бывшую одноклассницу, она была немало удивлена, если не сказать больше. Несчастная Золушка Перфилова Люба внезапно разбогатела. Но Наталью разочаровало в ней вовсе не это. Просто она узнала, что у Любы закрутился роман с Игорем Поляковым, а уж ничего более богомерзкого Наталья и представить себе не могла. Поляков был когда-то любовником Слуцкого — об этом многие знали — да и вообще скользким типом. Ей стало так противно от всего этого, что пропало всякое желание общаться с женщиной, которая предпочла какого-то жалкого гомика нормальному мужчине, просто созданному для семейной жизни.
Но после разговора с Ольгой, когда эмоции схлынули, Наталья стала задумываться. В сущности, насколько она успела понять, Перфилова — девица тихая, стеснительная, немного не от мира сего, и мужчины, понятное дело, вряд ли часто жаловали ее своим вниманием. Такой овечке легко вскружить голову. Красивые ухаживания, помнится, и не таких сбивали с панталыку. Этот доморощенный Руперт Эверет просто умело воспользовался ее неискушенностью. Нельзя же допускать, чтобы кидала расхаживал на свободе. И потом, ей очень не понравилась схема продажи чужого бизнеса… Наталья решила поговорить с Максимом.
— Наташенька, солнышко, ну, какие вопросы? Пусть напишет заявление. Поможем, — сказал Максим. — Ты не видела мои сигареты?
— Вот они. Понимаешь, она не хочет писать никакие заявления. Вот в чем вся загвоздка.
— Ну как говорится, на нет и суда нет.
Как обычно, субботним вечером Максим приехал к ней и остался на ночь. Как обычно, они занимались любовью, пили вино, ели фрукты, разговаривали, курили. Так они встречались уже десять лет. Ее все более чем устраивало. Его, наверное, тоже. Правда, периодически Максим напоминал, что хотел бы видеть ее своей женой, но Наталья лишь снисходительно улыбалась, считая, что это он так… для проформы.
— Что значит «нет», Макс? Это же не шутки…
— Наташ, я же сказал, пусть напишет заявление. Нет заявления — нет дела. Разговор окончен.
— Как это «окончен»? Ничего не окончен!
— Наташ, ну тебе-то за каким предметом вся эта канитель?
Прошли те времена, когда Максим Шведов, юноша пылкий, со взором горящим, не считаясь со временем и обстоятельствами, бросался на выручку разным знакомым и друзьям, встрявшим в какое-нибудь дерьмо. Если бы это нужно было Наталье лично — другое дело. Но заниматься делами какой-то девушки, с которой он едва знаком…
Максим и сам не мог понять природу этой внезапно возникшей апатии. Возможно, это была физическая усталость, или профессиональное выгорание, или депрессия, связанная, как сейчас стало модно говорить, с кризисом среднего возраста. А может быть, он тоже немного захмелел от коктейля с мартини, да еще и расслабился, получив свой законный оргазм… Словом, его совершенно не тянуло ни на какие подвиги. Даже вникать ни во что ему сейчас не хотелось.
Хотелось просто лежать в этой бескрайней аристократической кровати, прижимать к себе голенькую Наталью и не думать ни о каком криминале, который всегда был, есть и будет… Будет до тех пор, пока народы не исчезнут и языки не упразднятся. Максим зевнул. Может быть, сегодня удастся заснуть без традиционных разборок, на предмет кто кому чего должен, которые, слегка подвыпив, обожала устраивать Наталья. Такой уж у нее характер.
— Слушай, не лезь ты в это. И меня, старика, не впутывай. В конце концов, у Петрарки своя тетушка была. Спасение утопающих…
— Нет уж, Макс Юрьевич! Вы мне тут фраз не говорите!
— Наташ, хватит. Я же тебя знаю. Ты просто не в силах принять отказ. Поэтому и продолжаешь на меня нажимать. Я ведь говорил тебе, что мне это не нравится…
Наталью покоробило от этих слов и тона, с каким он их произнес. Она откинула его руку, встала с кровати, надела свой полупрозрачный пеньюар и закурила, злобно глядя на Максима.