Среди всей этой нервотрепки совершенно неожиданно ей позвонил Матвей — и это было весьма некстати. Только его сейчас и не хватало! Любка решила, что этому безобразию пора положить конец и пригласила Ольгу одновременно с ним к себе домой. Помнится, она таких «толстолобиков» любит.
Матвей обрадовался тому, что Любка пригласила его к себе. Он даже не подозревал, что на самом деле задумала эта чертовка. Явился с цветами, шампанским, конфетами и фруктами к девушке, которая ему нравилась и с которой он хотел побыть наедине. Благо Данька в Новокузнецке, у бабушки с дедушкой… А она вдруг решила свести его с какой-то своей разведенной подружкой! Не то чтобы он имел что-то против разведенных женщин, но так же нельзя! Если ей так неприятно его общество, могла бы просто отказать… К чему все это?
Матвею следовало плюнуть и уйти: разве не понятно, что тут ему ничего не светит? Но он почему-то остался. И сел с ними рядом на диван. И откупорил шампанское.
Люба сидит с отрешенным видом, как поповна на смотринах. Это просто невозможно. Матвей лишний раз убедился, что она совершенно равнодушна к нему, и снова дал себе зарок, что больше никогда ей не позвонит. Впрочем, в прошлый раз он тоже зарекался, но, как видно, безуспешно.
Этим летом он вместе с сыном ездил на Сицилию. Данька попросил пригласить «тетю Любу», и Матвей, ни на что особенно не рассчитывая, набрал номер. Трубку взял какой-то мужик. Больше он, конечно, не звонил. Можно было предположить, что это вернулись ее родственники, но Матвей однажды сам видел, когда проезжал мимо ее дома (случайно, разумеется!), как она садилась в машину вместе с каким-то лощеным красавчиком.
На Сицилии отец с сыном пробыл две недели: купание, водные лыжи, экскурсии, достопримечательности, в том числе грозный вулкан Этна — национальная гордость аборигенов. Море впечатлений. Куча совершенно бестолковых сувениров. Ворох фотографий, напечатанных с «цифры». Довольно сумбурный фильм, снятый на видеокамеру. А Любы там не было. Вот ведь какая незадача.
Матвей и сам не мог понять, почему его так влечет к этой странной девушке. В ней не было ничего особенного. Совсем. Ну кроме того, что она не от мира сего, если это можно считать действительно чем-то особенным. И она не отвечает ему взаимностью. Смотрит на него, как удав на ежа. Не надо быть знатоком женской психологии, чтобы понять, что он ей неприятен.
Единственным существом, по-настоящему радостно встретившим Матвея, была Степанида. Она сразу устроилась у него на коленях, распластавшись в томной позе и блаженно зажмурив глаза. Конечно, он гораздо охотнее бы предпочел, чтобы на месте кошки оказалась художница Люба. Но в данной ситуации это было невозможно. Впрочем, он уже понял, что это невозможно даже вне данной ситуации.
Когда Матвей ушел, Любка спросила у Княгини:
— Ну? Как он тебе? Понравился?
— Очень понравился. Я так рада за тебя, Люб. Честно. Наконец-то у тебя появился нормальный мужик.
— Да я-то тут при чем? Я его для тебя позвала… Чтобы он от меня отстал…
— Не-ет, подруга. Этот мужик — твой. Разве не понятно? Только не вздумай его отшить!
— Господи Боже мой! — прошептала Любка, закатив глаза. — Как мне все это надоело…
— Дура ты, Любка. Твоя кошка и то в мужиках лучше разбирается.
Он не собирался ей звонить. После тех посиделок у нее дома он поклялся, что больше никогда не станет этого делать. Даже ее картину убрал из своего кабинета.
Но его решимости хватило только на месяц, потом он почувствовал, что больше не может. Такое положение дел становилось неприличным: с маниакальной настойчивостью он преследовал женщину, которая плевать на него хотела. Тяжелый случай. И все-таки он позвонил ей, втайне надеясь, что на этот раз Люба просто пошлет его — и тогда уже действительно все будет кончено. Тогда-то уж он ей точно больше не позвонит. Он же не идиот. Хотя… кто знает…
И она его почему-то не послала. Это было удивительно. Матвей даже растерялся. Надо было куда-нибудь ее пригласить… Но единственным местом, куда он в действительности охотно бы увлек проклятую художницу, засевшую у него в печенках, была спальня на втором этаже его двухуровневой квартиры. Чтобы залюбить ее там до потери сознания. Возможно, тогда она перестала бы строить из себя недотрогу.
Но вариант проведения досуга, который предложила Люба, просто огорошил его.
— Матвей, пойдемте в картинную галерею, — произнесла она многообещающим тоном.