Пушка Ньютона
Пролог
1681
Юпитер нападает на своего Орла
Нагнетать воздух в меха – работа не из легких, особенно когда занимаешься этим делом который день кряду. Гэмфри остановился, вытер пот со лба и с тревогой взглянул на Исаака. Тот уставился в красную утробу печи с одержимостью влюбленного или сумасшедшего.
– Исаак, может, отдохнешь немного? – умоляющим голосом спросил Гэмфри. – Сколько уж дней ты не отходишь от печи?
Исаак даже не посмотрел в его сторону. Следуя только ему ведомому озарению, кинулся к столу и вылил содержимое ступки в колбу, после чего неистово заскрипел пером в своей тетради:
– Я не знаю. А какой сегодня день?
Гэмфри внимательно посмотрел на друга. Тонкая рубаха, вся в пятнах, прилипла к его потному истощенному телу, как пергамент.
– А когда ты в последний раз ел? – попытался призвать он к житейскому благоразумию Исаака.
– Давай работай, Гэмфри, – зарычал Исаак.
Для Гэмфри не впервой было оказаться в такой ситуации. Ему уже доводилось видеть, как Исаак работает дни и ночи напролет, без еды и сна, увлеченный идеями, о существовании которых другие ученые имели лишь смутное представление. И будь Исаак поглощен навязчивыми иллюзиями, Гэмфри не трудился бы здесь как раб, раздувая меха. Гэмфри знал: Ньютон не безумец, заблудившийся в лабиринтах больного мозга. Напротив, он – редчайшее из мыслящих созданий, он – гений. В возрасте тридцати девяти лет Ньютон получил в Кембридже звание профессора и Лукасовскую кафедру математики, теперь ему не было равных в мире науки.
– А сейчас, – тихо произнес Исаак, беря со скамьи железные щипцы. Он рывком открыл печь, и жар хлынул в лабораторию, саму раскаленную, как печь, вытеснив остатки прохладного воздуха, любезно приносимого легким ветерком, проникающим сюда через открытое окно. Ньютон чуть отвернулся от бьющего в лицо жара, уверенно засунул щипцы внутрь печи и вытянул раскаленный, лучезарно сияющий тигель.
С большой осторожностью Исаак наклонил керамический тигель и вылил его содержимое в толстостенную колбу. Гэмфри пробрала дрожь, он испугался, ожидая, что расплавленная жидкость фонтаном извергнется из узкого горлышка колбы, но вместо этого оттуда выскочил крохотный серебряный шарик. Он увидел шарик прежде, чем колба, шипя, извергла едкое облако пара. Пока Гэмфри, задохнувшись, откашливался, прикрываясь платком, Исаак спокойно закрыл дверцу печи.
Едва жар спал, в комнате воцарилась тишина. После того как дверца печи захлопнулась, все вокруг вдруг показалось буднично заурядным. Хотя Гэмфри чувствовал – вот уже десять часов подряд его затягивает вихрь ночного алхимического кошмара.
– А сейчас, – тихо произнес Исаак, – мы посмотрим… Мы посмотрим, нападет ли Юпитер на своего Орла.
Гэмфри не был особенно силен в алхимических терминах. Но он знал, что юпитер – это некий металл, который, по словам искушенных, используется для получения философской ртути, – самый настоящий, истинный металл, отец всех металлов.
Ньютон пристально вглядывался внутрь колбы.
– И растворитель поднимет его наверх, – произнес он так, словно реакция уже произошла. Бросился к своей тетради и принялся что-то быстро записывать.
– Можно мне посмотреть? – спросил Гэмфри. Ньютон нетерпеливо кивнул.
Гэмфри рискнул заглянуть внутрь колбы. В желтоватых флюидах покоилась сфера из какого-то металла. В нос ударил сильный запах. Гэмфри сразу узнал его – аммиак. Но что это за сверкающий вихрь? Распухающий на глазах, несущий неведомую угрозу.
– Исаак, – позвал Гэмфри, когда пламя удвоилось, утроилось, умножилось многократно. Он едва успел отскочить от скамьи. Из колбы вырвался столб пламени и прожег пространство как раз в том месте, где только что находилось лицо Гэмфри. Пламя росло, переливаясь из красного в синее, и рокотало с такой силой, что, казалось, стены лаборатории дрожат. Гэмфри вскрикнул, отворачиваясь от ужасающего огня. Он ослеп на мгновение: яркая вспышка хлестнула по глазам, и глаза горели, словно в них плеснули кислотой. Гэмфри отпрянул, налетел на стол, споткнулся и упал.
Сильные руки подхватили его, он открыл глаза. Свечение стало ярче и походило на пламенеющий меч архангела. Гэмфри еще раз вскрикнул от ужаса и потерял сознание.
Когда Гэмфри очнулся, то обнаружил себя лежащим на земле, на прохладной и нежной траве. Красные точки, пляшущие перед глазами, постепенно тускнели. Изумленный, Гэмфри огляделся. Он был в саду, что окружал лабораторию Исаака. Над головой – спокойное голубое небо с клочьями облаков. Исаак сидел поблизости и неистово строчил в своей тетради. Воздух сотряс оглушительный взрыв.