Юрий Корчевский
Пушкарь
Глава 1
Дежурство мое почти заканчивалось, беспокойное, надо сказать. Слава богу, завтра ухожу в отпуск. Куда отправлюсь, еще не решил, но то, что дома оставаться не хочу, – это несомненно.
В ординаторскую урологического отделения вошла Людочка – как всегда в накрахмаленном халатике и таком же чепчике, вся какая-то свежая и чистая, лучащаяся каким-то светом, – я всегда удивлялся, нестарый, с собственной точки зрения, мужик, после суточного дежурства выгляжу помятым – отросшая щетина, синева под глазами, помятый костюм.
– Доктор, в приемный покой вызывают, скорая кого-то привезла!
Господи, да уже шесть утра, чего же пару часов-то погодить не могли! Ладно, спустился и с бодрым видом зашел в приемное.
На кушетке лежал «браток», бритый, откормленный, как бычок, и с золотой цепочкой толщиной с большой палец вокруг необъятной шеи. Лицо бледно-серое, видно, хреновато «братану».
– Доктор, помоги! В долгу не останусь!
Да, как же, при своих бы остаться. Начал осмотр. Язык суховат, обложен, живот при ощупывании болезнен в области правой почки. Похоже на почечную колику. Назначил анализы и пошел к себе в ординаторскую урологического отделения. Урология в нашем городишке маленькая, оснащена не бог весть как – спонсоров-то богатых нет, не Москва, чай.
Пока «братку» сделают анализы, надо записать истории болезни тяжелых больных, находящихся под наблюдением, – воз и маленькая тележка.
Сделал записи. Один из моих учителей по хирургии в бытность мою студентом в Ставропольском государственном медицинском институте говаривал: «История болезни пишется для проверяющих комиссий и прокурора, запомните это и держите документы в порядке». Глупые и неопытные мы еще были, посмеялись – думали, шутка. Жизнь показала – дядька был прав.
Резко зазвонил телефон. Дежурный лаборант заспанным голосом продиктовала анализы «братка». Да-а-а, вот уж не вовремя нелегкая его принесла. Если бы я тогда знал, как изменится моя судьба после нашего с «братком» знакомства! Обычная тактика при почечной колике – «капельницы», баралгин, понаблюдать. Не всех же с камнями резать, тем более отпуск на носу. Я уже всех своих больных передал другим ординаторам и заведующему – а вот и он, легок на помине.
– Ну-с, как дежурство?
– Да более-менее спокойно, на двоих оформил выписки, одного с МКБ (для тех, кто не знает, – мочекаменная болезнь) в одиннадцатую палату определил.
Сдав документы и использованные ампулы от наркотиков, получив от сотрудников кучу наилучших пожеланий и советов, как отпуск провести, я отправился в кассу за отпускными – ага, закатай губы, кассирша посмотрела на меня как на полоумного: «Нет денег, да и когда отпускные вовремя были?! После получишь, целее будут!» И захлопнула окошко. Вот ешкин кот, отпускные нужны-то мне до отпуска, а не после, я отложил кое-чего, но…
В некоторой прострации добрел до своего старенького «жигуленка-шестерки» и отправился в магазин – кушать-то надо. После развода с женой я холостяковал в доставшейся мне после раздела однокомнатной квартире, правда, ремонт в ней я сделал на уровне, так как комфорт и чистоту любил.
Открыв холодильник, достал бутылочку запотевшего сразу пива и блаженно развалился на диване. Хорошо-то как! Бессонница и усталость взяли свое, незаметно я провалился в объятия Морфея. И снился мне страшный сон – девушка в старинных одеждах, ратники в кольчугах и сверкающих шлемах, клыкастые чудовища. Пробуждение было неприятным – затекла левая рука и было ощущение какого-то шума. Я прислушался, стук в дверь повторился, как вставать не хотелось, но я вяло прошлепал до двери. На площадке стоял мой сосед сверху – Петрович, имени я не помнил, да и все во дворе звали его так.
– Слушай, Юра, выручай, собака у меня на даче заболела, нос горячий, не ест ничего, скулит.
– Так, пригласи ветеринара, я же не специалист по собакам.
– Да разговаривал я с ним, цену больно высокую загнул.
Вот ведь незадача, почему-то все в доме считали, что врач у них вроде домашний, то ночью к старушке с гипертонией позовут, то к мальцу с болями в животе. Я уж и так держал на всякий случай и медикаменты в доме, и кое-какой инструмент, списанный в отделении. Но до собак дело как-то не доходило.
– Выручи, Юра, давай съездим, тут недалеко, я на машине тебя быстро туда и обратно, а хочешь, там отдохнешь, свеженьких огурчиков поешь.
Планов у меня не было, я почесал затылок, стал собирать медикаменты и инструменты в сумку, заодно бросил туда спортивный костюм.
«Копейка» Петровича стояла у подъезда и, на удивление, завелась быстро.
По-стариковски кряхтя и бормоча что-то под нос, сосед медленно полз по узким, уже по-летнему душным улицам. Да и то, конец июня, лето вошло в свои права, дачники ринулись на свои участки, молодежь потянулась просто за город, на пруд.
Наконец приехали, дышалось на природе, конечно, хорошо, воздух чистый, свежий, не то что в городе.
Дачка у Петровича была из старых – небольшой кирпичный домишко в одну комнату и шесть соток. За воротами на привязи сидела, а вернее, лежала здоровенная овчарка. Я в породах не спец, но, по-моему, кавказская. Собак, надо сказать, я побаивался.
Петрович ободряюще похлопал меня по плечу, не бойся, мол, и взял за ошейник своего пса. Я осмотрел лапы, язык, потрогал нос – в самом деле, был сухой и горячий. Достал из дипломата фонендоскоп и прослушал легкие – картина стала ясна, я услышал крепитацию – признак воспаления.
– Петрович, у собаки твоей воспаление легких.
Хорошо, что у меня были с собой несколько флаконов ампициллина, один из которых я собаке и уколол.
– Ну, пойдем в домик посидим, поговорим, винца выпьем.
Петрович прошел по грядкам, срывая молоденькие огурчики, ядреную уже редиску, зеленый лучок. Сбегав к машине, достал из багажника сумку с черным хлебом и немудрящей закуской, кряхтя, сползал в погреб и вытащил на свет трехлитровую банку с вином. Выпили мы по стаканчику – хороша оказалась малиновая настойка, да с черным хлебушком, огурчиками с грядки и ядреной редиской, хорошо летом на даче, однако и труда она требует немерено, да и воруют изрядно.
Не любитель я в земле возиться, так, приехать с друзьями на шашлычок, пивка попить, с подругами пообщаться потихоньку. За обстоятельным разговором и уговорили мы почти всю банку. Я встрепенулся:
– Петрович, а как же в город ехать, ты пьяный, а автобусов уже и нет.
– А что тебе в городе, здесь воздух какой, постель тебе найду, да и укольчик собачке утром сделаешь.
Вот хитрован, вокруг пальца, можно сказать, обвел, а я и не заметил, в принципе я был не против, сейчас возвращаться в душную квартиру не больно и хотелось, хотя я по натуре горожанин.
Через распахнутую дверь втекала вечерняя прохлада, звезды были ярче, ветерок доносил запах трав, стрекотание цикад и лягушачьи концерты.
Я уже начал впадать в дрему, когда проснулся мой мобильник.
– Слушаю!
– Юрий Григорьевич, это Атанас (заведующий наш) беспокоит. Подъедь, посмотри своего больного, его днем Федор прооперировал, а дежурантом сегодня молодой, мне домой сейчас звонил, паниковал, а Федора найти не можем.
– Так, Виктор Семенович, я в отпуске уже числюсь, да и не в городе я.
Вот окунь скользкий, как бабки с больных брать, так он в отделении главный, а как делом заниматься, это пусть другие.
– То, что не в городе, это не вопрос, скажи адрес, за тобой подъедут.
Как мог, я объяснил, где дачный кооператив, и стал одеваться. Петрович обиженно сопел, но обиды не высказывал, да и на что?
Через полчаса за забором прорезались мощные лучи фар. Взревел гудок. За калиткой стоял здоровенный «Ниссан-Патрол» черного цвета, с наглухо тонированными стеклами. Дверь салона распахнулась, и я сел в машину.
Мама моя, вот это сарай! На таком только бревна возить – и проходимость будь здоров, и вместимость позволяет. За рулем и рядом с ним, на пассажирском сиденье, расположились два «братка», почти такие же бычки – бритые головы, челюсти, перемалывающие жвачку.
– Не боись, док, за беспокойство мы отбашляем, – сказал пассажир и протянул мне сто баксов.
Я немного поколебался, но резонно предположил, что за вызов в период отпуска мне никто, никакой бюджет, платить не будет – и взял. От обоих «братков» крепко тянуло спиртным, я забеспокоился.