Спор решил зычный голос от надвратной башни: «Шведы!» Все повскакивали с мест и побежали к городским стенам, поддался массовому забегу и я. Поднявшись по лестнице, осторожно высунул голову. Вдалеке, метрах в трехстах, гарцевали всадники. Выезжая из леса, растекались влево и вправо, окружая городишко. По моим прикидам, выходило – сотни полторы. Можно и продержаться до прихода подкрепления из Пскова. Вопрос только в том – все они здесь, или это только головной отряд или разведка? Для разведки, вроде, многовато, обычно – не больше десятка.
К воротам направился всадник на черном жеребце, в руках он держал белый флаг.
– Переговорщик едет! – пронеслось по стенам.
На башню, не спеша, поднялся воевода.
Всадник подскакал почти вплотную.
– Сдавайтесь все, лучше быть в плену, чем убитыми. Эта земля будет нашей.
Воевода аж крякнул от такой наглости, высунулся по пояс и прокричал в ответ:
– Я Пафнутий Корзун, воевода и посадничий этого города. Земля и город всегда были русскими, никогда им не быть шведскими, стоять будем до конца, так и передай своему начальнику. Больше разговоров не будет, это весь мой сказ.
Всадник пожал плечами, развернулся и с ходу пустил коня в галоп.
Я перебрался по переходу на стене к башне, подошел к воеводе.
– А пушки в городке есть?
Воевода обрадовался:
– Никак, огненный бой знаешь? Пошли, я покажу.
Обогнув башню, подвел меня к небольшой пушечке на вертлюге – кулевриной называется.
– Во, гляди какая!
М-да, этой пушечкой навоюешь.
– А другие еще есть?
– Нетути, откуда им здесь взяться? И огненного зелья маловато будет. Он окликнул одного из воинов: – Геронтий, принеси из воинской избы зелье, ну то, что в бочонке.
Пока воин нес порох, я осмотрел пушечку. Состояние было средней паршивости, в стволе только что тараканы не завелись. Воевода собрал еще двух воинов, приказав нести заряд. Они, кряхтя, и притащили – здоровенный мешок камешков.
Я думал, хоть картечь в городишке найдется. Ладно, будем выкручиваться тем, что есть.
– Ну а мушкеты, ружья, мултуки есть?
Воевода почесал в затылке.
– Есть у меня дома один мушкет, да не стрелял никогда. Какой из меня воевода – городом времени управиться бы хватило, да и воины у меня – считай, стража городская.
– Хорошо, несите сюда мушкет.
Я решил остаться на башне – здесь повыше и видно дальше, опять же – стрелять сподручнее. Я прочистил пушку, насыпал в ствол пороха, забил пыж, бросил в ствол пару пригоршней камней. Постоял, прикинул и сыпанул еще одну горсть. Осмотрел принесенный мушкет – он был новым, но сроду не чистившимся, не смазывавшимся. Пока было время, привел его в порядок, зарядил картечью – мешочек картечи и рожок мелкого ружейного пороха воевода тоже отыскал. Проверил свои пистолеты. Ну что, господа шведы, я готов. А там – а ля гер, ком а ля гер – на войне как на войне.
Ждать долго не пришлось, шведы в конном строю бросились в атаку. Мне стало смешно – они что, на конях хотят стены штурмовать? Или попугать решили? Со стен полетели стрелы, несколько шведов упали с лошадей. Подпустив метров на восемьдесят, я вертлюгом довернул кулеврину в самую гущу и поджег фитиль. Пушечка хоть и была маленькой, грохнула хорошо, аж уши заложило. Попал удачно, среди нападавших появилась целая просека. Не ожидавшие пушечного огня, шведы замешкались, но еще успели проскакать с десяток метров. Я схватил мушкет, прицелился в ближайшую парочку и выстрелил. Шведов снесло с лошадей. Справа и слева от меня нападавших осыпали стрелами. Первая атака наскоком не получилась. Шведы и сами это поняли. Поворачивали лошадей и уносились к лесу.
На поле боя я насчитал пятнадцать неподвижных тел, среди них бились раненые лошади. Вот кого мне было жалко. Пока атака захлебнулась, я стал перезаряжать кулеврину и мушкет. Появился воевода Корзун, он обходил стены. Подойдя ко мне, похлопал по плечу:
– Молодец, справно дело знаешь! Пушкарь?
– Да, воевода, знаю маленько.
Воевода засмеялся:
– Ты говори, что надо. Что в силах, подсобим. Зря я раньше пушки не уважал, считал – баловство, а тут поди ж ты. Эх, кабы таких с десяточек, вовек ворогам города не взять.
– Раньше, Пафнутий, думать надо было, не только пушки и припасы надобны, людей обучить надо.
– Боятся, не хотят учиться огненному бою. В Пскове по недосмотру пушка взорвалась, четверых поубивало, пыл-то у наших и угас.