– Теперь мы помещики.
Настя выхватила пергамент с коричневой сургучной княжеской печатью и, шевеля губами, начала читать, а затем радостно кинулась мне на шею.
Прошла неделя, нога почти зажила, я мог уже свободно ходить, но при длительной ходьбе все же поднывала. На почти постоянные вопросы Насти «Когда поедем смотреть деревню?» я тянул с ответом. Наконец решился – завтра с утра едем. Дал указания на следующий день возок приготовить, продуктов. Со мной ехал возничий Прохор и бородатый Захар, что оставался домоправителем, когда я ездил в Касимов за Настей. За прошедшее время я к нему пригляделся – мужик надежный, степенный, невороватый, одна беда – к вину подпускать нельзя, меры не знает.
Долго тряслись в возке по пыльным дорогам, пока к вечеру не въехали в мою уже деревеньку. Стояла она на берегу небольшой речушки, была невелика – двенадцать домов. Прохор с Захаром быстро обошли дворы, собрали крестьян. Я представился – ко мне подошел староста деревни.
– Что барин хочет?
– Сначала переночевать, а завтра объедем вместе по полям, покажешь, где что.
Ночевали мы с Анастасией в доме у старосты – он казался поболее и почище остальных. Прохор с Захаром – в соседней избе. После завтрака все мы четверо и староста на своей кобылке отправились осматривать угодья. Участок оказался не очень велик – версты четыре в ширину и верст двенадцать в длину, с небольшим прудом и протекающей речушкой. Лес стоял недалеко.
Вернулись почти к вечеру, усталые, голодные, пропыленные. Сели за стол, перекусили, что жена старосты на стол поставила. Легли отдыхать. Сил что-то решать уже не было.
После сытного завтрака тем же составом, за исключением Прохора, я стал вести совет.
– Думаю, Захар, поставить тебя здесь управляющим.
Захар приосанился.
– Староста останется прежний, будет заниматься, чем и раньше, а ты будешь заниматься подсобным хозяйством – поставим лесопилку, мельницу, а там видно будет. Оставайся здесь, присмотри место для дома, управляющий при доме должен быть, да и мы наездами будем у тебя останавливаться.
Захар поклонился. Я отсчитал ему несколько серебряных рублей – чтоб нанять артель строить дом, дал указания, и мы уехали.
Через десять дней уже вдвоем с Прохором, без Настеньки, приехали во Власьево. Рядом с домом старосты уже белел свежими бревнами сруб, правда, без крыши. Мы отошли вверх и вниз от деревни по течению реки, староста подсказал, где течение побыстрее, там и решили ставить лесопилку. По возвращении домой я отправился на торг – желающие наняться на работу обычно толкались там. По совету знакомого купца сначала нанял артельного – вроде бригадира плотников, а уже он подбирал себе артель. Договорились, ударили по рукам, погрузили в нанятые подводы купленные пилы и отправились в дорогу. Сам я выехал на следующий день. Артельным оказался мужик хваткий, мог понимать рисунок. Пока я в течение дня выяснял у старосты – какой налог надо сдавать в княжескую казну, сколько душ имеется в деревеньке и прочие хозяйственные премудрости, вчерне остов лесопилки уже начал обрисовываться. Теперь надо было решать вопрос с мельницей. Возить зерно на соседнюю – за двадцать верст – далековато и дорого. Коли натуральное хозяйство – то свое должно быть все.
Летом крестьяне будут заняты на полях, зимой – на подсобном хозяйстве. В планы мои входила оплата за работу, частично натурой – зерном, медом, овощами, частично деньгами. Будет достойная оплата – никто не ударится в бега, да и работать будут не из-под палки. Урожаи здесь были сам-три, то есть на килограмм посеянной пшеницы собирали три килограмма. Никто и слыхом не слыхивал об удобрениях. Кучи навоза лежали позади каждого двора и кроме запаха и мух не приносили ничего.
Через две недели во двор ко мне постучал Захар. Рубашка мокрая от пота, ноги в пыли.
– Все, барин, дом закончили и лесопилку тоже, смотреть надоть.
– Ты что же, пешком из Власьева шел?
– Дык, где подвезут, где пеше.
Так оказалось, предусмотрел я не все. Как в деревне без транспорта?
Поехали на торг:
– Выбирай себе лошадку и повозку.
По-моему, сам процесс выбора доставлял Захару большую радость – он заглядывал лошадям в рот, поднимал у них ноги, осматривал копыта, долго торговался.
Наконец и лошадь, и сбруя, и телега были куплены, и мы отправились в обратный путь. Захар гордо восседал на передке телеги, без нужды пощелкивал кнутом, погоняя и так резвую кобылку.
Лицо так и лоснилось от довольства. Дом был готов, единственный в деревне покрытый дощатой крышей, а не соломой или камышом. Распахнув ворота и двери, кланяясь, пригласил в дом. Остро пахло свежим деревом, полы отливали желтизной, в горнице уже стоял новый стол и лавки, белела свежей побелкой печь.