Я прошёл к груде тел на дороге. С одного из убитых снял кожаный ранец, перевернул его, высыпав на дорогу всё содержимое. Ага, вот и нарезанная на полосы холстина. Идя в боевой поход, воины — русские, шведы, немцы, литвины — брали с собой чистое бельё, холстины для перевязок, ну и личные вещи.
Я перевязал рану и почувствовал себя несколько увереннее. Подобрал ранец, обошёл всех убитых. Пистолеты, в том числе и свой, я побросал в ранец и надел его на плечи. Сабли вложил в ножны и перетянул их снятым со шведа поясом. Получилось почти вроде вязанки дров. Нашёл и вытащил из тел убитых свои ножи, обтёр их о мундиры шведов и вернул в ножны. Затем вывел на дорогу лошадь убитого шведа и поднялся в седло. Тронул каблуками сапог бока коня и поехал к Пскову. Каждое движение отдавалось болью в раненом боку.
Вдали показался Псков. К нему тянулись люди из ближних деревень и посадов. Ворота были открыты, но на стенах я увидел суетящихся ратников. Оповещены, стало быть, готовятся отразить нападение.
Сзади, где-то вдалеке послышался тяжёлый топот конницы. Судя по гулу — войско большое. Я хлестанул коня. Не хватало только, чтобы шведы настигли меня, когда до города рукой подать.
Обернувшись, я увидел, как с грунтовой дороги вырывается и растекается по лугу конная лава — сотни, а может быть, и тысячи всадников. Их стремительно приближающееся войско увидели беженцы и бросились в панике бежать к воротам.
Мне оставалось проскакать ещё метров двести- двести пятьдесят, когда со стены крепости раздался пушечный выстрел. От неожиданности я пригнулся и припал к шее коня. Мимо меня на небольшой высоте пролетело ядро. Его полёт был слышен по шипящему звуку и виден по оставляемой им дымной полосе — скорее всего, это горел фитиль.
Сзади меня раздался взрыв. Со стены понеслись крики ликования. Я обернулся — и впрямь удачно: бомба угодила в самую гущу конной лавы, и теперь там лежали на земле кони и люди, но лава продолжала катиться к городу.
Только тут до меня дошло, что я нахожусь на линии выстрела. Если дадут залп картечью, меня разорвёт в клочья. На мою удачу, канонир выстрелил бомбой, и она прошла выше меня по навесной траектории. Уйти бы в сторону? Но это удлинит путь, а времени просто нет.
Я продолжал скакать во весь опор, нещадно нахлёстывая коня. Шведский конь был упитан и тяжеловат. Такой может без особых усилий таскать на себе тяжеловооружённого всадника с поклажей, но резвости у него не было. Я обругал невинное животное: «Битюгиноземный!»
С ужасом я увидел, что ратники начали закрывать ворота. Вот закрылась одна створка, дрогнула и медленно поплыла другая.
— Эй, меня подождите!
Я замахал руками, забыв про боль в ране. Ратники на секунду придержали ворота, и я с разгона влетел в оставшуюся узкую щель. Ворота со стуком закрылись, ратники вставили в пазы дубовое обтёсанное бревно, хорошо смазанное дёгтем.
Снаружи раздались выстрелы и по толстым дубовым, окованным железом воротам застучали пули, не причинив воротам вреда.
Я перевёл дух — удалось унести ноги.
— Эй, мужик, ты ранен, у тебя кровь! — указал на мой бок ратник.
— Знаю, спасибо, что подождали с воротами.
Со стен загромыхали пушки. Взять с налёта
крепость, ворвавшись в ворота, у шведов не получилось.
Я пустил коня шагом — пусть тоже передохнёт, всё-таки я обязан этому тяжеловозу жизнью.
На улицах царила суета. К стенам спешили вооружённые псковичи, и я ехал, прижавшись к заборам, чтобы не мешать движению. С колоколен церквей звонили колокола, возвещая о нападении врага. Но весь город уже знал о приближающейся беде, да и как проспишь пушечную стрельбу?
Я подъехал к дому купца, ногой постучал в ворота. Маша открыла калитку, увидела меня, охнула, всплеснула руками и мигом распахнула ворота. Я доехал до крыльца, тяжело слез — почти свалился. Ослабел я что-то от кровопотери, да и сил на схватку потратил много — чувствовал себя как выжатый лимон. Связку сабель бросил на крыльцо.
— Маша, сними с коня седло и — в конюшню, сабли в дом занеси.
Я прошёл в дом, с трудом сбросил тяжёлый ранец с пистолетами на пол. Грохот раздался сильный. С удивлением я увидел в ранце дыру от пули, а ведь я хорошо помнил, что надевал я его на себя целым. Неужели он закрыл меня от шведского свинца?
На шум упавшего ранца вышел Илья. Увидев мой окровавленный бок — повязка пропиталась кровью, он закричал:
— Дарья! Быстро сюда, инструменты лекарские неси, вино хлебное и холстины. Юрий ранен!
Дарья выбежала из комнаты, увидела меня и побледнела.