ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Заключая настоящее исследование, мы считаем нужным сказать несколько слов о том общем значении, которое могут иметь изученные нами меры борьбы с проституциею.
Нельзя игнорировать того скептического отношения, которое может встретить самая мысль о желании противодействовать росту проституции системой полицейских и карательных угроз против торговцев и покупщиков женского тела. Разве, скажут нам, торг и купля не составляют лишь внешних симптомов того зла, которое коренится в объективных условиях, от воли отдельного лица не зависящих? Разве банкротство запретительной системы не является уже лучшим прогнозом бессилия правового вмешательства в ту область человеческих отношений, где свои требования властно диктует физиологическая потребность организма? Не окажутся ли при таких условиях правила об ответственности посредника и покупщика, как бы ни были они разработаны в кодексах, мертвой буквой закона, своим бессилием только компрометирующего разумность и мощь правовой нормы?..
Эти доводы убедительными нам не представляются.
Дополняя объективные причины, вынуждающие женщину продавать свое тело, личное воздействие со стороны торговца и покупщика подлежит особому учету в этиологии проституции: без личного воздействия, хотя бы в такой простейшей форме, как уплата вознаграждения за плотские услуги, проституция так же обречена на гибель, как и при упразднении объективных условий.
Вместе с тем физиологическая потребность отнюдь еще не является определяющим моментом для существования проституции. Проституция возникает лишь тогда, когда мужчине выгодно удовлетворить свою половую потребность посредством купли женского тела.
При таких условиях правовые нормы против посредника и покупщика должны быть с логической необходимостью признаны целесообразным средством борьбы с проституцией. Невыгодные последствия, которыми угрожает законодатель на случай неисполнения своих требований, составят противовес тем соображениям выгоды, которые побуждают мужчину предпочитать продажную ласку.
Правовые нормы против позорных торга и купли рискуют остаться в большей или меньшей степени мертвой буквой кодекса лишь в случае непоследовательности и неискренности самого законодателя. Правовая реакция против личного воздействия в целях разврата будет, конечно, дискредитирована, если наказуемость сводничества сочетается с уступкою безнаказанности для проксенетов публичного притона и тем более если стеснения торга совмещаются со свободою купли. Да пусть даже норма и будет проведена в кодексе с известной последовательностью, она всегда, разумеется, может быть, при несочувствии к ней правящих классов, обессилена и в самом процессе ее применения.
Но если правообразующие органы не довольствуются показным украшением законодательства одними обрывками интересующих нас мер; если они действительно проникаются убеждением в том, что с полноценностью человеческой личности несовместимо обращение тела человека в объект торга и купли; если они в самом деле поднимаются до сознания человеческого достоинства женщины, то правовые нормы против торговца и покупщика не замедлят проявить свое сдерживающее действие.
Избегая недооценки истинного значения мер против личного воздействия, следует в то же время остеречься и от присвоения им преувеличенного значения.
Как ни велико вынуждающее действие права, оно во всяком случае ограничено силою мотивов, противовесом которых является данная норма. Чем беспомощнее женщина под гнетом экономических и социальных условий, тем более доступным, дешевым товаром выбрасывается на рынок ее тело; и, следовательно, тем более выгодным средством полового удовлетворения становится для мужчины проституция. В конечном итоге сила правовой нормы против личного воздействия торговца и покупщика оказывается в теснейшей зависимости от направления политики государства в отношении экономических и социальных условий, вынуждающих женщину проституировать.