Система мер правового принуждения против торговца и покупщика составит для женщины, которой угрожает проституция, не более как лишь искусственную поддержку: от налично-ста означенных мер женщина сама по себе из беспомощной не станет еще сильной. Как полноценная человеческая личность, женщина нуждается в таких мерах экономической политики, которые, парализовав гнетущее влияние внешних условий и подняв ее самодеятельность и развитие, дадут ей возможность встать на собственные ноги в борьбе за свою половую свободу.
Примитивная правовая реакция, проявляющаяся ударом по самой несчастной женщине, приобретает известную осмысленность в качестве средства борьбы с проституцией по мере того, как нормами против сводничества она начинает задевать условия личного воздействия, вызывающего женщину к проституции. Эта реакция, как мы пытались выяснить в настоящем исследовании, существенно выиграет в своей рациональности, если объектом ее будет не только торговец телом, но и сам покупщик. Но ведь и посредник и покупщик, проституируя женщину, в конечном счете используют выгодную конъюнктуру экономических и социальных условий, в которых данная женщина находится: отсюда логически следует, что меры, рассчитанные на ослабление или устранение этих условий, образуют необходимое заключительное звено в деле борьбы с проституцией.
Таким образом, разумная постановка борьбы с проституцией требует, с одной стороны, мер правового воздействия против торговцев и покупщиков женского тела и, с другой — мер экономической политики, направленной на улучшение материального благосостояния, а с ним и культурного уровня трудящихся женщин в связи с развитием у них духа самодеятельности и солидарности.
Пусть проституция, гнездящаяся в недрах известного экономического уклада общества, есть неизгладимое пятно этого уклада. Это обстоятельство отнюдь не исключает необходимости неотложной борьбы с ней мерами, которые были бы приемлемы в условиях данного уклада. Ведь каждая женщина, удержанная от падения или вырванная из омута, знаменует уже реальную победу лучших стремлений человека. И вместе с тем разве торжество той идеи, что проституция — обращение женского тела в объект торга и купли — есть остаток рабства, несовместимый с личною свободой и с человеческим достоинством женщины, разве авторитетное признание ее эксплуатации в целях разврата преступным деянием не будут уже сами по себе преобразующим ферментом для того уклада, при котором неимущая женщина вынуждена продавать себя из-за насущного хлеба?
ПУБЛИЧНЫЕ ДОМА И РАЗЛИЧНЫЕ ФАЗИСЫ В ИСТОРИИ ОТНОШЕНИЙ К НИМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА И МЕДИЦИНЫ В РОССИИ
Милостивые государыни и милостивые государи! Вопрос о допустимости дальнейшего безнаказанного существования домов терпимости и носящих иные наименования притонов разврата <...>, несмотря на чрезвычайную несложность его при правильной постановке, остается до сего времени вопросом нерешенным. Объясняется это отчасти тем, что лица, занимавшиеся этим вопросом, считали необходимым в большинстве случаев ставить его в связь с значительно более трудным для разрешения вопросом — об отказе вообще от принципа регламентации проституции. Что между тем и другим вопросом имеется много точек соприкосновения — против этого никто, разумеется, не будет спорить. Но было бы большой ошибкой утверждать, что решения обоих вопросов находятся в неразрывной друг от друга зависимости: сторонники и противники регламентации проституции могут быть самыми искренними и убежденными союзниками в борьбе против публичных домов.
Чтобы решить правильно вопрос о том, должен ли быть сохранен в будущем или уничтожен известный институт, желательно всегда знать происхождение этого института, условия, вызвавшие его к жизни, цели, которые преследовались при его установлении, и результаты, достигнутые институтом, другими словами, проследить его историю. Историческое освещение вопроса представляется чрезвычайно важным и в настоящем случае. <...>
История постановлений русского права по вопросу о публичных домах и притонах разврата содержит в себе много любопытного. В зависимости от изменения, происшедшего во взгляде законодателя на публичные дома, она может быть разделена на два периода, резко отличающихся один от другого.
Первый период существования публичных домов в России, продолжавшийся до сороковых годов минувшего столетия, принадлежит всецело уголовному праву. До половины XIX века устройство в своем доме пристанища для непотребства всегда рассматривалось правительством как один из видов наказуемого сводничества, энергично преследовавшегося законодателем наряду с другими проявлениями разврата.