По мнению этого губернатора, единственными удобоисполнимыми мерами против венерической болезни могли быть: «1) постоянный и возможно частый осмотр нижних чинов всех команд, расположенных в губернии; 2) осмотр бессрочно отпускных при всяком местном сборе, как людей большею частью уже подвергавшихся этой болезни, а ныне живущих среди семейств; 3) обязательство подписками всех хозяев фабрик и заводов о постоянном медицинском осмотре живущих у них работников; и 4) в городах весьма удобный и возможный осмотр ремесленных заведений, как то: портных, сапожников и пр., и трактиров, между которыми всегда скрываются больные сею болезнью». В ответ на это Медицинским департаментом было сообщено губернатору, что в распространении венерической болезни «преимущественно участвуют женщины, о которых в предполагаемых им мерах вовсе не упоминается, и что без надзора за промышляющими развратом женщинами от прочих мер важной пользы ожидать нельзя», а потому департамент просит его уведомить, «в каком виде полагает он возможным учредить надзор за таковыми женщинами».
Сложившийся у Медицинского департамента взгляд на меры борьбы с любострастною болезнью был сообщен местным начальством ранее, чем от большинства последних были получены затребованные департаментом сведения. Сделано это было в форме циркулярного уведомления губернаторов министром внутренних дел об одобренных им распоряжениях одесского градоначальника, который донес, что им:
«1. Предписано полиции под строгой ответственностью привести в известность женщин, промышляющих развратом, составить им списки и содержать оные в исправности.
2. Внесенных в списки женщин свидетельствовать еженедельно в назначенные врачебной управой дни и часы в городской больнице, куда полиция должна отсылать тогда же, заблаговременно, списки подлежащих свидетельству женщин, а сих последних обязать подпиской о явке в больницу в определенное время.
3. Состояние здоровья, равно неявку к свидетельству, отмечать в списках; списки возвращать в полицию, которая не явившихся к свидетельству подвергает взысканию.
4. Оказавшихся, по свидетельству, одержимыми сифилитической болезнью оставлять для излечения в больнице.
5. От поступивших в больницу лиц мужского пола, заразившихся сифилитической болезнью, вменить в обязанность врачам разведывать, от кого заразились, и по сим сведениям предоставлять полиции разыскивать женщин, распространяющих заразу. Наконец,
6. Предписано коменданту строго наблюдать за повременным освидетельствованием нижних воинских чинов и за отсылкой одержимых венерической болезнью в больницу».
Приведенное циркулярное извещение «Об изъявлении признательности одесскому военному губернатору» датировано
24 мая 1844 г. Пять дней спустя министром внутренних дел были утверждены выработанные С.-Петербургским врачебнополицейским комитетом «Правила для публичных женщин и содержательниц борделей», легшие в основу той системы, которую принято называть системой регламентации проституции. Из учреждения нетерпимого и преследуемого публичный дом, другими словами — дом торговли женским телом, сделался учреждением, поставленным под контроль и охрану правительственной власти. Содержательницы публичных домов в столице получили право открыто заниматься отдачей внаем тела женщин и торговать их ласками под условием лишь не доводить «живущих у них девок до крайнего изнурения неумеренным употреблением».
Хотя идея насаждения в государстве домов терпимости в целях сосредоточения в них возможно большего числа распутных женщин, как было замечено ранее, иноземного происхождения и, по всей вероятности, не получила бы у нас применения, если бы ею не увлеклись высшие медицинские чины Министерства внутренних дел, однако немало способствовало успеху проникновения ее в жизнь и то сочувствие, с каким была встречена эта мера большинством местных начальств. Редкое исключение из себя представляли те отзывы губернаторов и врачебных управ, в которых заявлялось, что «дома публичные в отечестве нашем нетерпимы», и предлагалось все «потаенные дома (maisons de rendez-vous) уничтожить, а содержательниц таких домов, занимающихся обманом неопытной юности, иногда даже детства, и торговлей невинными, строжайше преследовать и наказывать». Обычный тип ответов был совершенно другой: отвечавшие требовали снятия запрета с занятий проституцией и устройства публичных домов, доказывая более или менее красноречиво, что только при дозволении, хотя бы и секретном, занятия промыслов и непотребства можно обеспечить, чтобы промышляющие развратом женщины периодически подвергались освидетельствованию. «Сия мера, — пишет в своем донесении одна из врачебных управ, — не только не будет вводить разврата и деморализации в государстве, а напротив того, оную постепенно уничтожит, ибо значительное число людей, кои по бедному состоянию, как то: бедные чиновники, дворяне, служащие по разным присутственным местам и сим подобные или по роду службы, как военные, не быв в возможности вступать в законный супружеский брак для удовлетворения естественных нужд и не имея к тому особых женщин, а кроме того, опасаясь заражения от занимающихся секретно непотребством, обращают свои по сему предмету старания к женам и дочерям всякого сословия, нередко честно себя ведущим, и, таким образом, вносят в их семейства деморализацию, разврат, бесчестие, распри, расторжение супружеского союза и тому подобные ничем уже не могущие исправиться дурные последствия». Соображения, более или менее подробные, в доказательство пользы учреждения публичных домов можно было найти во многих из доставленных отзывов, но в особенности был характерен один из них, возводивший дома терпимости на степень государственных общеполезных учреждений. Проект этот, принадлежавший одному из инспекторов врачебных управ, настолько любопытен, что из него стоит привести несколько статей: «В публичном доме, состоящем под отдаленным присмотром врачебной управы и полиции, ближайшим же самой содержательницы, — читаем в этом проекте, — находятся девки не для потачки или содействия разврату, но жертвующие собою для истребления источников венерической болезни и по этому поводу правительством терпимые. Употребляю выражение “терпимые”, потому что они не бес-посредственно стремятся к этой благородной цели, а одним злом — удовлетворением страсти невоздержных — истребляют другое, т. е., находясь всегда в чистом и здоровом положении, прекратят болезнь, ужасные последствия которой так часто мы встречаем. <...> Всякий приходящий в публичный дом с известным намерением должен прежде всего беспрекословно подвергнуться осмотру содержательницы; если окажется у него венерическая болезнь, то последняя (т. е. содержательница. — Ред.) обязана донести о том полиции как о человеке злонамеренном. <...> Осмотр женщин производится самою содержательницею или же опытною ее помощницею ежедневно: в пасмурную погоду в полдень, а в ясные дни утром или вечером, дабы воспользоваться отсветом лучей солнца, горизонтально падающих. А дабы содержательница могла осматривать с точностью и верностью, должна приобресть, подобно повивальным бабкам, в академии или университете, а где их нет, у члена врачебной управы и при больницах, нужные теоретические и практические сведения для узнавания признаков во всех степенях и формах венерической болезни как у мужчин, так и у женщин. К слушанию же лекций об упомянутых болезнях допускаются только имеющие от полиции свидетельство о хорошем поведении и от городского врача о достаточных качествах нравственно-физических способностей. Оказавшая достаточные успехи получает от профессора свидетельство или же от другого лица или места, которые имеют на это право. По этому свидетельству ей позволяется открыть публичный дом. <...> Содержательница обязана занимать проживающих у нее женщин в свободное время, смотря по их способностям, шитьем, вязаньем чулок, чтением нравственных книг и музыкой». Раз в месяц публичный дом посещается членом управы или городовым врачом совместно с полицейским чиновником. «О найденном они записывают в шнуровую книгу для составления по ней мнения при представлении в известное время содержательниц к награде». Далее идут правила о наградах содержательниц публичных домов за отличное исполнение ими своих обяз