– Бог с тобой, Дмитрий Иванович! Как лучше ратую ведь! Ты же мне и про Тохтамыша верить отказывался, а оно вон как вышло!
– Долго мне еще окаянным в харю тыкать будешь, а?!!
– Все, чего прошу: дозволения твоего! Дальше уже – забота моя! Время дай, хоть чуть, а там поглядишь да решишь: дельное оно или нет.
– Тьфу на тебя!!! – в сердцах огрызнулся правитель. – А дозволение – в придачу. Ты с мальцами в монастыре Троицком тетешкался, вот и бери их, да науками своими княжича потешай! Этими твоими… Потешниками! – выругался Дмитрий Иванович. – Как опротивеет, назад в смерды их всех!
– Благодарю тебя, князь, – чтобы не спугнуть удачу, поспешил поклониться Николай Сергеевич.
– Да поди же ты, репей! И про порох, – остановил он пенсионера. – Про порох не запамятуй. Иначе в порубе сгублю! Ратники ему княжьи не любы… Поди!
Не смея перечить, друзья торопливо покинули помещение.
– Талдычил же: угомонись ты, бес! – едва оказавшись на улице, набросился на товарища Милован. – Нет! Неймется ему все! Руки чешутся! Вон, слава Богу, женишься скоро; будет куда прыть свою девать! Князя на месте ровном прогневил! – пилил он друга своего. – Еще чуть – и до беды рукой подать! Что, как Тимоха[12] желаешь, да?! Или в поруб! Все ему неспокойно!!! Князь, может, и про наказ с порохом позабыл свой, а ты тут сам на глаза явился! – до самого порога орал дружинник, мало-помалу выпуская пар. – Ты, Никола, вот чего, – наконец, успокоившись, проговорил Милован. – Ты порох лучше придумай как дать! Там князь, глядишь, дозволение даст и дружинников к тебе в помощь. Оно кто его знает: мож, хворь какая или настроение сегодня негожее. Богу ведомо, чего взъелся. Оно, – уже совсем примирительно продолжал тот, – сам иной раз не угадаешь, куда там кривая выведет.
– Так ведь дозволил князь! Дозволил!
– Тьфу на тебя! Смотрины завтра; гостей встречать. А у него – диковины в мыслях.
– Твоя правда, – машинально ответил Николай Сергеевич, уже о своем думая.
– Ну, так и добро. Ступай, отдохни, а там и видно будет, – Милован продолжал увещевать, совершенно неверно расценивая причину задумчивости друга. А учитель, спровадив товарища, забрался на печь и принялся размышлять – как бы ему пацанов количество необходимое найти для формирования потешных полков, командование над которыми возьмет юный княжич и которые, дай Бог, в будущем составят костяк непобедимой армии. И так и сяк прикидывая, кого, чему и как обучать, не заметил, как и заснул.
Утром его разбудил сиплый кашель Милована:
– Поднимайся, Никола. Уж утро божие на дворе. В храм молитву воздать, да гостей на смотрины принимать, а там – и слава Богу.
Потянувшись, преподаватель, соскочив с печи и лицо у рукомойника сполоснув, принялся наряжаться. Специально подготовленные для этого штаны, новая рубаха, сшитая по такому случаю, поверх которой – атласная верхница и очередное новшество: жилетка-телогрейка на беличьем меху.
– Ишь ты, – усмехнулся, глядя на товарища, Милован, – душегрею переладил. Ну-ка, покажись! – как почудилось, с завистью даже проговорил бородач. – Срамно одежку-то бабью мужику[13].
– Да ну тебя! – отмахнулся Николай Сергеевич. – Чего бабьего-то увидал? Разве что похожи, да и только. Рубаха, вон, тоже и мужняя и женская есть, так и что? А с телогрейкой и статно, и пояснице, – для пущей убедительности учитель похлопал себе по спине, – лад. Вон, в тепле все, а ежели жарко, так скинул – и беды никакой тебе.
Милован ничего не ответил, только хмыкнул и до самого визита гостей то и дело взгляды бросал на гордо выхаживающего по дому товарища, выряженного в шикарную даже по современным меркам короткую жилетку.
Неожиданно для самого себя Николай Сергеевич франтом еще тем оказался; денег не пожалел ни при выборе материала, ни при крое, ни при украшении нового вида одежки, да еще и в четырех экземплярах выполненного. Опытом уже наученный, рассудил пришелец, что вещичка в быту полезная, но в массы ее продвигать всяко правильней через персон знатных. Как печку. Князю если приглянется, так и лад. Считай, полдела сделано. Если нет, то и на этот случай появились уже мысли у неугомонного трудовика.
С улицы донеслись задорные свисты и крики, извещающие о прибытии гостей. Еще раз бегло оглядев свое жилище, жених вышел на крыльцо встречать будущих родственников.
– Люди добрые, гостей встречайте, да покажите, что женишок-то ваш славен! – задорно соскочил с подлетевших к крыльцу саней раскрасневшийся от морозного воздуха Тверд. – На словах-то… – Не привыкший еще балансировать одной уцелевшей рукой, он, поскользнувшись, с размаху приземлился на снег. На помощь мужчине тут же подскочил сопровождавший его дворовый. – Поди прочь! – неловко поднимаясь на ноги, прикрикнул дружинник. – Сам управлюсь! Где жених?! – Увидав вышедших на крыльцо хозяев, гость расплылся в довольной улыбке. – Ну, Никола! Ну, учудил! Бабье напялил! – запрокинув голову, расхохотался бывший рында.