Всю эту грандиозную и кропотливую работу проделал самодеятельный историк, офицер в отставке, инвалид минувшей войны Андрей Андреевич Черкашин. Помимо библиотек и архивов, помимо собственной комнатки-кабинета, заваленной книгами, рукописями, свитками черновиков, завешанной репродукциями портретов людей из пушкинского окружения, многолетняя и каждодневная работа продолжалась и в палате старинного — опять-таки петровских времен — госпиталя на Яузе, куда фронтовые раны время от времени приводили командира гвардейской части.
Врачи приемного отделения уже привыкли к тому, что на каталке, увозящей в палату их необычного пациента, всегда лежала чертежная туба, набитая свернутыми листами, и уже знали, что через день-другой придет навещать Черкашина не кто иной, как правнук великого поэта — Григорий Григорьевич Пушкин. В сорок первом они оба защищали Москву, правда, на разных рубежах. Григорий Григорьевич приносил своему другу не только пакеты с яблоками, но и новые сведения для «разрастающегося» пушкинского древа.
Ни врачи, ни медсестры деликатно не замечали явных нарушений строгой больничной жизни. Знали, что дело только поможет их пациенту. Работа над схемой поддерживала его жизненные силы не менее эффективно, чем самые действенные лекарства, — на это время, как под наркозом, отступала боль.
А из окна палаты можно было разглядеть, как над крышами золотом поблескивают купола Елоховского собора, где на исходе восемнадцатого столетия крестили новорожденного Александра Пушкина…
«Появление на свет гениального человека не совершается экспромтом, — писал в начале XX века киевский профессор-антрополог И. А. Сикорский. — Происходит продолжительная и сложная подготовка к великому событию живой природы».
К Пушкину природа шла долго. Собирала, связывала воедино разрозненные ниточки родословных, словно сплетала какой-то особый, неведомый доселе узор. Возможно ли понять, осмыслить его закономерности и случайности?
«Имя предков моих встречается поминутно в нашей истории», — этой пушкинской строке суждено было стать ключом к задуманному Черкашиным полному родословию поэта.
Пушкин — эта наша российская история, и в ней кроются истоки пушкинского рода. Поэтому Черкашин и принялся за составление родословий старинных княжеских фамилий и царствовавших домов: Рюриковичей, Чингизидов, Гедиминовичей, Романовых, династий византийских императоров, английских, греческих и польских королей.
И когда исследователь завершил задуманное, оказалось, что составленная схема вобрала в себя более трех тысяч исторических имен; в их числе прославленные государственные деятели, полководцы и воеводы, святые Православной церкви. В этом густом генеалогическом лесу предстояло проложить тропинки, ведущие к пушкинскому роду.
Одно необычное обстоятельство открылось ему тогда: в сущности, невозможно восстановить в полном объеме родственные связи ни одного из ныне живущих. Но история будто сама позаботилась сохранить для будущих поколений имена предков Александра Сергеевича Пушкина.
Действительно, история его рода неотделима от судеб Отечества — без Пушкиных, Ганнибалов, Головиных, Чичериных, Ржевских, Беклемишевых и множества других славных русских фамилий не было бы полной истории России.
Род Ржевских стал связующим звеном между новгородским князем Рюриком и его далеким потомком Александром Сергеевичем Пушкиным. Цепочка родословной соединила славные имена великих предков поэта, первых русских князей: Игоря, Святослава, Владимира Красное Солнышко, Ярослава Мудрого, Владимира Мономаха, Мстислава Великого. Нити родословной, переплетаясь в веках, порой теряясь на крутых поворотах истории и вновь возрождаясь по непреложным законам бытия, вели к 1799 году — году рождения А. С. Пушкина.
В прямом родстве с поэтом и великий князь Александр Невский, осененный при жизни за свои ратные подвиги ореолом святости.
Александр Невский — правнук основателя Москвы князя Юрия Долгорукого, седьмого сына Владимира Мономаха. А сам Владимир Мономах — правнук великого киевского князя Владимира Красное Солнышко, тысячелетие назад крестившего Русь. От Александра Невского родственная ветвь протянулась к поэту через князей суздальских и московских.
Своей родословной у Черкашина нет. Она обрывается, как и у многих из нас, на деде. Но в историю своей фамилии он, по исследовательской привычке, заглянул глубоко. Заглянем и мы, чтобы лучше понять, почему именно этот человек взялся за титанический труд и почему он оказался ему по силам.