Удивительно живучей оказалась «норманнская теория». Причина понятна: во все времена многие монархи пытались выводить свои родословия либо от богов, как в Древнем мире, или хотя бы от знатных пришлых иноземцев, дабы отделиться тем самым от своих подданных, возвыситься над ними. Многие родовитые люди на Руси искали корни своего родословия не в родной земле, а на чужбине, называя своих предков пришельцами из других стран — варягами, пруссами. Не чужды были подобного тщеславия и русские князья — Рюриковичи, и летописцы, возможно вынужденно, шли на подлог, даже на подчистки и исправления древних текстов. Кстати, русские историки XVII–XVIII веков в угоду династическим «вкусам» Романовых возводили их род от прусского владетеля, потомок коего Гланда-Камбила в конце XIII века бежал от тевтонских рыцарей в Новгородскую Русь. Что в этой легенде не вызывает сомнения, так это постоянная, многовековая миграция западных балтийских славян-пруссов (поруссов) на восток, к своим родичам.
Если варягов, упоминаемых в летописи, считать норманнами, германцами, то есть викингами, снискавшими печальную славу морских разбойников, то в IX веке ни об их государстве, ни об их городах истории ничего не известно. Лишь редкие и малочисленные их селения ютились на берегу неласкового северного моря. Зато именно Русь сами викинги называли в своих сагах Гардарикой — страной городов, а арабские путешественники и историки, описывая их многочисленность и богатство, наносили на дошедшие до нас карты.
Пушкин в «Очерке истории Украины» писал: «Славяне — исконные обитатели этой обширной страны. Города Киев, Чернигов и Любеч так же древни, как Новгород Великий, вольный торговый город, основание которого восходит к первым векам нашей эры».
И зачатки государственности у славян сложились гораздо раньше IX века, до пресловутого прихода варягов на княжение. Ни викинги, ни норманны, судя по историческим хроникам, не помышляли создавать где-либо государственный «порядок». Цели у этих мореплавателей были иными — отыскать на побережье богатые селения, убить или пленить их жителей, захватить с собой как можно больше богатств.
Известно, что, когда норманны (викинги), гроза всей Европы, в начале XI в. достигли Средиземноморья, жители южного побережья истово молились: «Избави нас, Боже, от неистовства норманнов» («A furore normannorum libera nos, Domine»).
He много нашлось русских историков, устоявших от соблазна идти по легкому и, казалось бы, выверенному по летописным источникам пути. Но всегда ли объективно оценивались исторические события летописцами, все ли они, подобно пушкинскому Пимену, свидетельствовали о былом, «не мудрствуя лукаво»? Ведь Нестор переписывал, а точнее, редактировал «Повесть временных лет», когда его отделяли от тех, уже давних, событий почти два с лишним столетия, а ведь и до него над рукописью трудились летописцы. Да и писал он в Киеве о делах, происходивших на севере Руси и, следовательно, не столь хорошо ему ведомых.
Нелишне напомнить, что в XII столетии летописный свод Нестора дважды переписывался. Последняя, третья, его редакция относится к 1118 году — времени правления Владимира Мономаха.
«Племя древнего варяга»
«Призвание первых князей имеет великое значение в нашей истории, есть событие всероссийское, и с него справедливо начинают русскую историю», — считал известный историк С. М. Соловьев.
Итак, кто же такие варяги, откуда они? Обратимся к летописи. Нестор отличает варягов-русь от шведов, норманнов (норвежцев), англичан, немцев. Интересно и то, что ни английские, ни шведские, ни датские историки нигде не зовут разбойников северных морей варягами, а только норманнами и викингами. Еще Ломоносов считал варягов-русь жителями южного побережья Балтийского моря и не без иронии замечал, что норманнские историки такого замечательного события, как призвание их соотечественников на княжение, не пропустили бы.
В VIII веке многочисленные славянские племена — полабцы, глиняне, бодричи, лютичи, вагры, считавшиеся хорошими мореходами, воинами и земледельцами, селились по южному берегу Балтики, в долинах рек Лабы и Одры (ныне Эльба и Одер). Часть племен объединял могущественный бодричский племенной союз. Позже, под натиском германцев, полабско-балтийские славяне были либо истреблены и вытеснены с их исконных земель, либо онемечены. С тех незапамятных времен лишь лужичане (лужицкие сорбы, южные соседи полабских славян, и поныне живущие на территории Германии) смогли сохранить свою культуру и обычаи.