Иван Петрович вел жизнь самую умеренную, избегал всякого рода излишеств; никогда не случалось мне видеть его навеселе (что в краю нашем за неслыханное чудо почесться может); к женскому же полу имел он великую склонность, но стыдливость была в нем истинно девическая[2].
«Маленькие трагедии» (1830 г.)
Этот цикл коротких пьес А. С. Пушкина состоит из четырех произведений, и тема каждого – какой-либо порок или страсть.
«Скупой рыцарь»
Молодой рыцарь Альбер жалуется своему слуге Ивану на безденежье, на скупость старого отца-барона и на нежелание ростовщика-еврея Соломона ссудить ему денег взаймы. Ростовщик намекает Альберту, что он мог бы сам помочь себе получить наследство скорее, отравив скупого отца. Рыцарь в негодовании изгоняет Соломона вон.
Тем временем старый барон в подземелье чахнет над сокровищами. Он ласково разговаривает с сундуками, где хранится золото, вспоминая историю каждой монетки. Мы понимаем, что перед нами – безумный, охваченный жаждой золота подлец. Барон негодует по поводу того, что наследник когда-нибудь спустит все накопленное им с таким трудом. Альбер подает местному герцогу жалобу на родителя; чтобы отец содержал его как положено, а не «как мышь, рожденную в подполье». Спрятавшись в соседней комнате, он подслушивает беседу герцога с отцом.
Когда старый барон начинает обвинять сына в намерении убить и обокрасть его, Альбер врывается в залу. Отец бросает сыну перчатку, тот с готовностью принимает вызов. Герцог, с отвращением наблюдающий эту сцену, со словами «ужасный век, ужасные сердца» выгоняет обоих из своего дворца.
Последние мысли умирающего старика вновь обращены к стяжательству: «Где ключи? Ключи, ключи мои!..»
В жизни Пушкина была своя драма общения со скупым отцом, возможно, потому и возник у него подобный литературный замысел. В январе 1826 года в записках поэта пометка: «Жид и сын. Граф»). Пушкин опубликовал «Скупого рыцаря» только в 1836 году, в первом выпуске журнала «Современника» за подписью Р. (французский инициал фамилии Пушкина). Публикация была обставлена как литературная мистификация, с подзаголовком: «Сцена из Ченстоновой трагикомедии: The Covetous Knight». На самом деле у Ченстона нет произведения с таким названием.
Отрывок из произведения «Скупой рыцарь». Старый барон в подвале с сундуками
Сцена вторая. Подвал.
Барон
Как молодой повеса ждет свиданьяС какой-нибудь развратницей лукавойИль дурой, им обманутой, так яВесь день минуты ждал, когда сойдуВ подвал мой тайный, к верным сундукам.Счастливый день! могу сегодня яВ шестой сундук (в сундук еще неполный)Горсть золота накопленного всыпать.Не много, кажется, но понемногуСокровища растут. Читал я где-то,Что царь однажды воинам своимВелел снести земли по горсти в кучу,И гордый холм возвысился – и царьМог с вышины с весельем озиратьИ дол, покрытый белыми шатрами,И море, где бежали корабли.Так я, по горсти бедной приносяПривычну дань мою сюда в подвал,Вознес мой холм – и с высоты егоМогу взирать на все, что мне подвластно.Что не подвластно мне? как некий демонОтселе править миром я могу;Лишь захочу – воздвигнутся чертоги;В великолепные мои садыСбегутся нимфы резвою толпою;И музы дань свою мне принесут,И вольный гений мне поработится,И добродетель и бессонный трудСмиренно будут ждать моей награды.Я свистну, и ко мне послушно, робкоВползет окровавленное злодейство,И руку будет мне лизать, и в очиСмотреть, в них знак моей читая воли.Мне всё послушно, я же – ничему;Я выше всех желаний; я спокоен;Я знаю мощь мою: с меня довольноСего сознанья…
(Смотрит на свое золото.)
Кажется, не много,А скольких человеческих забот,Обманов, слез, молений и проклятийОно тяжеловесный представитель!Тут есть дублон старинный…. вот он. НынчеВдова мне отдала его, но преждеС тремя детьми полдня перед окномОна стояла на коленях воя.Шел дождь, и перестал, и вновь пошел,Притворщица не трогалась; я мог быЕе прогнать, но что-то мне шептало,Что мужнин долг она мне принеслаИ не захочет завтра быть в тюрьме.А этот? этот мне принес Тибо –Где было взять ему, ленивцу, плуту?Украл, конечно; или, может быть,Там на большой дороге, ночью, в роще…Да! если бы все слезы, кровь и пот,Пролитые за все, что здесь хранится,Из недр земных все выступили вдруг,То был бы вновь потоп – я захлебнулся бВ моих подвалах верных. Но пора.(Хочет отпереть сундук.)Я каждый раз, когда хочу сундукМой отпереть, впадаю в жар и трепет.Не страх (о нет! кого бояться мне?При мне мой меч: за злато отвечаетЧестной булат), но сердце мне теснитКакое-то неведомое чувство…Нас уверяют медики: есть люди,В убийстве находящие приятность.Когда я ключ в замок влагаю, то жеЯ чувствую, что чувствовать должныОни, вонзая в жертву нож: приятноИ страшно вместе.(Отпирает сундук.)Вот мое блаженство!(Всыпает деньги.)Ступайте, полно вам по свету рыскать,Служа страстям и нуждам человека.Усните здесь сном силы и покоя,Как боги спят в глубоких небесах…Хочу себе сегодня пир устроить:Зажгу свечу пред каждым сундуком,И все их отопру, и стану самСредь них глядеть на блещущие груды.(Зажигает свечи и отпирает сундуки один за другим.)Я царствую!.. Какой волшебный блеск!Послушна мне, сильна моя держава;В ней счастие, в ней честь моя и слава!Я царствую… но кто вослед за мнойПриимет власть над нею? Мой наследник!Безумец, расточитель молодой,Развратников разгульных собеседник!Едва умру, он, он! сойдет сюдаПод эти мирные, немые сводыС толпой ласкателей, придворных жадных.Украв ключи у трупа моего,Он сундуки со смехом отопрет.И потекут сокровища моиВ атласные дырявые карманы.Он разобьет священные сосуды,Он грязь елеем царским напоит –Он расточит… А по какому праву?Мне разве даром это все досталось,Или шутя, как игроку, которыйГремит костьми да груды загребает?Кто знает, сколько горьких воздержаний,Обузданных страстей, тяжелых дум,Дневных забот, ночей бессонных мнеВсе это стоило? Иль скажет сын,Что сердце у меня обросло мохом,Что я не знал желаний, что меняИ совесть никогда не грызла, совесть,Когтистый зверь, скребущий сердце, совесть,Незваный гость, докучный собеседник,Заимодавец грубый, эта ведьма,От коей меркнет месяц и могилыСмущаются и мертвых высылают?..Нет, выстрадай сперва себе богатство,А там посмотрим, станет ли несчастныйТо расточать, что кровью приобрел.О, если б мог от взоров недостойныхЯ скрыть подвал! о, если б из могилыПрийти я мог, сторожевою теньюСидеть на сундуке и от живыхСокровища мои хранить, как ныне!..
вернутьсяВ самом деле, в рукописи г. Белкина над каждой повестию рукой автора надписано: слышано мною от такой-то особы (чин или звание и заглавные буквы имени и фамилии). Выписываем для любопытных изыскателей. «Смотритель» рассказан был ему титулярным советником А. Г. Н., «Выстрел» подполковником И. Л. П., «Гробовщик» приказчиком Б. В., «Метель» и «Барышня» девицею К. И. Т.