Давать один-два бала ежегодно считали своей "общественной обязанностью" представители дворянских фамилий не только обеих столиц, но и провинции. Особенно отличались те семейства, в которых подрастали невесты на выданье. По всему перечисленному выше можно судить о громадности расходов на устройство бала. Вспомним пушкинскую характеристику отца Евгения Онегина: "...Долгами жил его отец, / Давал три бала ежегодно / И промотался наконец." Впрочем, роскошествовали и "пускали пыль в глаза" не все. Балы, которые давала известная всей Москве Марья Ивановна Римская-Корсакова, особенно нравились щедростью освещения. Другие же не могли себе позволить такого расхода, хоть и тянулись за богачами, и про них сплетничали, что в их бальных залах так темно, что "с одного конца зала до другого нельзя было различить лица".
Все сказанное выше относилось к балам, собиравшим многочисленное общество, но закрытым для свободного посещения. Попасть на них можно было, только имея именной пригласительный билет. Но постепенно становились все более популярными и так называемые общественные балы. Для посещения такого бала достаточно было купить входной билет. Цена билета колебалась, но десятирублевый считался уже дорогим. На такого рода балах состав публики не был однородным. Сохранилось любопытное описание бала-маскарада в Московском Благородном собрании: "Огромная зала горит яркими огнями, которые, отражаясь, играют в ее светлых мраморных колоннах; на хорах стройный оркестр гремит польский, тот долгий восхитительный польский, когда мимо вас таинственные маски мелькают как легкие, воздушные тени, мистифицируя всеми возможными способами... <...> Как бы умственною (воображаемою. — Н.Э.) чертою бывает иногда разделена зала собрания в отношении ее народонаселения во время маскарада.
В левом углу залы обыкновенно собирается высшее общество; тут вы всегда встретите благородные, бледные, гордые и привлекательные лица наших аристократок, с их важною осанкою, гибкою талиею, с их убийственно-равнодушными взглядами для тех, кого они не хотят заметить; около них толпятся, увиваются наши Московские львы. Европейцы, Адъютанты и Гвардейцы, молодые денди. <...> Перейдем теперь на правую сторону залы, ближе к оркестру: здесь поражает вас пестрота дамских и мужских нарядов. <...> На этой стороне дамы и кавалеры большею частию особенного устройства; здесь собрано почти все то, что набегает зимою в Москву из губерний; оно перемешано с женами докторов и чиновников".