Тебе непременно хочется знать наших профессоров; изволь: я опишу их самым обстоятельным образом; mais c'est pour la derniere fois, entendcz vous; car, certes, tout ce qui appartient аи Lycee m'ennuye fort1.
О Будри, проф. французского языка, и Кошанском, проф. Латинской и Российской Словесности, говорить тебе не стану: одного ты знаешь лично, другого - из прошедшего письма моего.
Немецкого языка проф. у нас -г. фон-Гауэншильд, человек с большими познаниями; попечитель ваш Уваров нарочно призвал его из Вены в Россию и доставил ему место в Лицее.
Адъюнкт проф. нравственных и политических наук - г, Куницын; при открытии нашего училища в присутствии Царской Фамилии сказал он такую речь, что Государь Император сам назначил ему в награду орден Владимира 4-ой степени.
Адъюнкт проф. исторических и географических наук - г. Кайданов; он сочинил прекрасную Историю древних времен, которая теперь только выходит из печати.
Адъюнкт проф. математических и физических наук - г. Карцов. Все трое учились они в Педагогическом Институте, путешествовали по Европе, слушали известных ученых людей в свете - и все вышли люди с достоинством. Аминь.
Достигают ли до нашего уединения выходящие книги? спрашиваешь ты меня: можешь ли в этом сомневаться?..
1 но имей в виду, это в последний paз, ибо все, что касается Лицея, мне скучно (франц.)
76
И может ли ручей сребристый,
По светлому песку катя кристалл свой чистый
И тихою волной ласкаясь к берегам,
Течь без источника по рощам и лугам?..
И может ли огонь пылать без ветра?..
И может ли когда в долинах кедра,
А в поле злак цвести без солнца и дождя?..
И может ли поэт неопытный и юный,
Чуть чуть бренча по лире тихоструйной,
Не подражать другим? - Ах! никогда!
Никогда! чтение питает душу, образует разум, развивает способности; по сей причине мы стараемся иметь все журналы - и впрямь получаем: Пантеон, Вестник Европы, Русский Вестник и пр. Так. мой друг! и мы тоже хотим наслаждаться светлым днем нашей литературы, удивляться цветущим гениям Жуковского, Батюшкова, Крылова, Гнедича. Но не худо иногда подымать завесу протекших времен, заглядывать в книги отцов отечественной Поэзии, Ломоносова, Хераскова, Державина, Дмитриева; там лежат сокровища, из коих каждому почерпать должно. Не худо иногда вопрошать певцов иноземных (у них учились предки наши), беседовать с умами Расина, Волтера, Делили и, заимствуя от них красоты неподражаемые, переносить их в свои стихотворения.
Так пчелка молотая В лугах, в садах весной, С листка на лист летая, Сбирает мед златой И в улей отдаленный Несет соты скопленны Прилежностью своей. KОГда же лето знойно Зажжется в небесах, Она сидит спокойно На собранных плодах, В довольстве отдыхает
И счастие вкушает... ;
Тружусь подобно ей!
77
Прости, ежели я тебя замучил своими стихами; проклятая метромания всему виною. К Гижицкому я не так много пишу; зато уж и он молчалив не в меру. Вот первое его письмо ко мне от ноября 23 числа 1814.
"Любезный друг Алексей Демьянович!
Считая со дня моего приезда из деревни Усланки (по нашествии Француз.), занялся я переводом книги с французск. языка, которую намерен я посвятить графу И. А. Безбород ко ву, величайшему моему благодетелю, - по сей причине и не мог к тебе во все сие время писать, теперь же прошу тебя начать вновь прежнюю нашу переписку. По неимении времени принужден сократить мою цедулку. Остаюсь и пр.".
И только! я не сократил ни слова, не переменил ни буквы - et il m'engage a lui ecrire - bon Dieu!1 Я надеюсь, что это останется между нами тайною. - В Postscriptum сказал он мне, что служит теперь в Канцелярии Статс-секретаря Молчанова. Не позабудь и ты меня уведомить, куда определишься по выходе из Гимназии.
Помнишь ли ты Штеричей? (их было у нас три брата); старший и средний теперь офицерами в Гвардейском гусарском полку, и я их часто вижу. Когда наступит весна, то приезжай к нам в Царской Село, ich hoffe, dass du mit deincm Zeitvertreiben sehr zufrieden sein wirst2. Только смотри, приезжай в праздник.
Поклонись от меня твоим братцам и прежним нашим товарищам; засвидетельствуй мое истинное уважение почтенным твоим Родителям и помни о том, который не щадя ни бумаги, ни времени, из одной дружбы пишет к тебе о чем и сам не знает. Его зовут
Алексей Илличевский. 1815-й год
X
Царское Село,
Февраля 25 дня
1815 года.
Любезный друг, Павел Николаевич!
Долго, слишком долго не получал я от тебя ответа на прошедшее письмо мое. Скажу откровенно, я даже отчаявался получить
1 и он обязывает меня писать к нему - о Господи! (франц.)
2 надеюсь, тебе, при твоем образе жизни, понравится (нем.)
78
его. Кто из людей победит обстоятельства? я даже думал, что тут и конец нашей переписке. Мысль ужасная! лишиться в одну минуту всех приятностей, каковые доставляют мне дружеские письма твои... ах! один только тот может вообразить цену сей потери,
Кто страждет - так, как я - под гнетом рока злого, Кто принужден влачить дни юности златой Вдали от дружества, семейства дорогого И родины святой.
Ты хотел посетить меня на празднике. Тысячу благодарностей милому другу. Судьба не хотела этого; буду терпеливо сносить ее суровости: но ни она, ни разлука не охладят моего сердца; пусть письма сии будут залогом нашей дружбы. Гофману1 посылаю искренний поклон - мы говорили с ним не более трех часов, но и сего довольно было, чтобы узнать непринужденную доброту его и приветливость.
Поздравляю тебя с окончанием твоего экзамена и курса учения. О первом я наслышался много хорошего, в чем и сомневаться грехом поставляю. Знаю, что ты читал прекрасное сочинение о красоте российского слова (?)2; знаю также, что ты сообщишь мне его, по крайней мере для прочтения. Честь и слава тебе! - О нашем говорить нечего. Стечение народа было соразмерное с нашим городом и расстоянием его от столицы. Впрочем в числе зрителей были Державин, Горчаков, Саблуков, Салтыков, Уваров, Филарет и множество профессоров и ученых. Я льстился надеждою, что ты приедешь на сей случай с Папенькою - но не тут то было!
Жестокой опять надо мною Хотелось судьбе пошутить; Остался я с горькой тоскою, Где думал веселие пить
Полною чашей. Ах! если б бессмертные дали
1 Андрей Логинович Гофман, впоследствии член Государственного Совета, поступил в Гимназию в 1813 г , а оставил ее в 1815 вместе с другом своим Фуссом. Они часто вместе отправлялись в Царское Село, зимой в саночках, летом иногда пешком, к лицейским друзьям, которых у них было несколько. Я. Г.
2 Вопросительный знак стоит в подлиннике. Я. Г.
79
Нам дар наперед узнавать И радость и томны печали... Счастливее были б стократ В жизни мы нашей.
Между тем назначено в награждение 5 медалей. Кому то достанется получить? Но прежде ждут возвращения Государя. Для любопытства посылаю тебе программу. - Были читаны у нас и сочинения. Хотелось мне прочесть стихотворение: Весенний вечер!1, но приказано прозаическое рассуждение: О цели человеческой жизни, которого теперь нет у меня.
Поздравляю тебя с новым местом.2 Радуюсь, если оно приносит тебе выгоды и удовольствие. Не сомневаюсь, чтоб ты познаниями своими, прилежностью и талантами не достиг всего, что только в виду себе представляешь. Скажи только мне, все ли и теперь ты так мало имеешь времени, как прежде? Прощай, мой друг! желаю тебе с сим новым годом новых успехов и нового благополучия и нового веселия на наступающей масленице. Помни, что скорые ответы твои доставляют несказанное удовольствие любящему тебя другу
Алексею Илличевскому.
XI
Царское Село.
Июня 21 дня,
1815 года.
Любезный друг, Павел Николаевич!
Скажи, что значит записка твоя - нечаянный приезд - обещание посетить меня? все это исчезло в воздухе! Ошибся ли ты в расчете - обманут ли ты надеждой - или Бог знает. Ты пишешь записку от 19 июня -я получаю ее 18-го(!). Обещаешь притти