У самой алтарной части церкви Михаила Архангела, справа от Смирновых, покоится Иван Александрович Нарышкин (1761–1841) – обер-камергер и обер-церемониймейстер, сенатор и тайный советник, дядя Натальи Николаевны – жены А. С. Пушкина. На свадьбе поэта И. А. Нарышкин был посаженым отцом невесты. Пушкин был знаком и с его женой Екатериной Александровной, урожденной баронессой Строгановой (1769–1844), и с их сыновьями – Алексеем Ивановичем (1795–1868) и Григорием Ивановичем (1790–1835), погребенными тут же.
Известный поэт-баснописец Иван Иванович Дмитриев (1760–1837) почти на сорок лет старше Пушкина, но Александр Сергеевич знал его с детства: Дмитриев был другом его отца и особенно дяди Василия Львовича, часто являлся к ним в дом и даже сватался к тетушке великого поэта – Анне Львовне, но получил отказ, поскольку тетя, женщина своеобразная, не терпевшая мужской власти над собой, не желала связывать свою жизнь ни с поэтом, ни с министром (а Иван Иванович одно время был министром юстиции). Ни с кем… О недолгой министерской карьере Дмитриева, когда он явил себя самым достойным образом: не преследовал личных выгод, чурался придворных интриг, наконец, честно исполнял свой служебный долг, – его друг Н. М. Карамзин отзывался так:
Сочинения И. И. Дмитриева нравились А. С. Пушкину, он находил в некоторых из них «образец игривой легкости и шутки живой и беззлобной». В черновике VIII главы «Евгения Онегина» поэт среди литературных учителей своего поколения наряду с Державиным, Карамзиным и Жуковским вспомнил Дмитриева: «И Дмитриев не был наш хулитель».
Их личные отношения установились в 30-е годы. Бывая в Москве, Александр Сергеевич непременно навещал престарелого поэта. Доброжелательный, живой и всегда остроумный, Иван Иванович рассказывал ему о Пугачевском восстании. Воспоминания Дмитриева пригодились Пушкину для «Истории Пугачевского бунта» (1834) и для «Капитанской дочки» (1836).
В гостеприимном доме Дмитриева Пушкин встречал многих «своих»: тут бывали и П. А. Вяземский, и К. Н. Батюшков, и племянник-поэт М. А. Дмитриев, а до этого Д. И. Фонвизин, И. А. Крылов и, конечно, В. А. Жуковский. Для всех у хозяина находилось умное, ободряющее слово. «Российского Лафонтена», как называли Дмитриева за его великолепные басни, почитали и за ироничные сказки, и за торжественные оды, и за беззлобные сатиры. К тому же он писал талантливые песни. На его стихи охотно сочиняли музыку композиторы – его современники – Ф. М. Дубянский, А. А. Алябьев, позже – А. Г. Рубинштейн, Э. Ф. Направник («Стонет сизый голубочек…») и др.
Иван Иванович Дмитриев тяжело переживал гибель Пушкина. Посетивший в 1860 году на Спиридоновке, вблизи Патриарших прудов, дом старшего друга своей молодости, к тому времени давно почившего, П. А. Вяземский писал:
Похоронен И. И. Дмитриев на 3-м участке, вблизи Малого собора. Умирая, Иван Иванович завещал своему племяннику, поэту М. А. Дмитриеву, соорудить на его могиле такой же скромный памятник (массивную черную плиту), как и у его лучшего друга Н. М. Карамзина. Племянник выполнил волю своего дяди. К сожалению, металлический лавровый венок с памятника исчез.
Перейдем через дорожку к южной стене Малого собора. Справа за его крыльцом лежит толстая металлическая плита. Летом на ней всегда цветы. Стоит лишь прочитать фамилию человека, покоящегося под ней, как на память приходят сызмальства запомнившиеся пушкинские строки:
Это надгробие на могиле Петра Яковлевича Чаадаева (1794–1856) – декабриста, выдающегося мыслителя, философа и писателя, участника Бородинской битвы и заграничных походов. С Пушкиным Чаадаев подружился в 1816 году, когда гусарский полк, в котором он служил, стоял в Царском Селе. После знакомства с Чаадаевым Пушкин написал: