- Милые мои…я все понимаю! – сказал он им как живым. – Я приду завтра, обещаю! И послезавтра! Я здесь на целый месяц…Я ведь приехал к вам, как раньше! Только сегодня приехал. Так что я приду еще, непременно приду!
Владислав Георгиевич постоял еще немного, слушая окружающую тишину. Ветер стих, листики на ветках чуть заметно шевелились. Тучи мрачной завесой висели в небе, затмив веселое солнце. Птички испуганно и как будто настороженно молчали…
Вдруг он внезапно ощутил огромное и резкое облегчение – на душе сделалось невероятно светло, уютно, радостно! И Владислав Георгиевич однозначно понял: его отпустили.
…Он стремительно шагал по тропе вверх, возвращаясь обратно на пятачок, что располагался перед кладбищенскими воротами. Ветер внезапно и резко усилился, грохотал гром, воздух сделался холодным и пронизывающим, словно повеяло дыханием минувшей зимы. Владислав Георгиевич ускорил шаг, ощутив на лице первые падающие капли. Вот черт…Зонт он, естественно, оставил в гостинице – ничто ведь не предвещало дождя! Вот бы успеть к автобусу до начала ливня…Но когда Владислав Георгиевич достиг наконец пятачка, он увидел через проем ворот целую толпу на остановке, а между тем, автобуса не было и в помине. Он с досадой замер на месте: дождь вот-вот начнется, а на остановке отсутствовало всякое подобие навеса! Так не поискать ли укрытия здесь – автобуса все равно ведь нет? Владислав Георгиевич растерянно огляделся: на пятачке постепенно собирался народ, подтягиваясь по тропинкам, резкий порывистый ветер гонял по земле прошлогоднюю листву, закручивал фонтанчики пыли. Кто-то спешил к остановке, иные искали место для пережидания дождя здесь.Владислав Георгиевич увидел какую-то пристройку возле ворот, у которой имелось крыльцо с навесом. Там стояли люди, но места еще хватало…Он уже направился было туда, как вдруг взгляд его упал на большое раскидистое дерево с густыми ветвями и уже созревающей листвой. Оно находилось с другой стороны пятачка, возле ближайшей к воротам могильной ограды.Место было удобно тем, что не только могло как-то защитить от дождя, но и открывало хороший обзор – отсюда хорошо просматривалась остановка. Под кроной дерева собрались три старушки, ожидавшие автобуса – они дружелюбно беседовали. Владислав Георгиевич заколебался: навес был, конечно, надежнее, но из-под дерева легче и быстрее добежать до автобуса. Вдруг он увидел вблизи дерева, возле могильной ограды еще одну женщину. Он удивился – как не заметил ее сразу, ведь она стояла шагах в трех от беседующих старушек. Теперь она как-то сразу привлекла его внимание, причем настолько, что Владислав Георгиевич застыл на месте, позабыв и про навес, и про автобус, и про надвигающуюся грозу. Что-то в этой женщине было не так. Молодая (лет тридцати с небольшим), среднего роста, она стояла возле ограды и смотрела на Владислава Георгиевича грустными и ласковыми глазами…Он словно завороженный заглянул в ее темно- карие глаза и вдруг почувствовал исходящие из них такую любовь, что сердце невольно затрепетало, будто омытое нежной волной этой бесконечной любви! Владислав Георгиевич был потрясен – никто никогда не смотрел на него так...Кто эта женщина? Только сейчас он заметил, что одежда женщины какая-то странная: старомодное цветастое платье с подолом ниже колен, некое подобие пиджака, явно не женского, а на ногах у нее были темные чулки и какая-то грубая стоптанная обувь – рабочие ботинки, а скорее – башмаки. Владислав Георгиевич не видел, чтобы женщины так одевались даже здесь, в провинции, но ему вдруг вспомнились старенькие пожелтевшие фотографии предвоенной поры, перешедшие ему по наследству от деда…На этих фото он видел нечто похожее. И вдруг, вновь взглянув в лицо неизвестной, он содрогнулся, ибо мгновенно узнал ее! Перед ним была…
- Бабушка?..- прошептал он в полном смятении.
Он зажмурил глаза, плотно сжал веки, постоял с закрытыми глазами несколько секунд и снова открыл их. Видение не исчезло…У ограды чужой могилы стояла его бабушка – такая, какой она была в далекие тридцатые годы, и которую он помнил по сохранившимся фотографиям. Стояла и смотрела на него с какой-то непередаваемой печальной и безграничной любовью! Владислав Георгиевич шумно и хрипло втянул в себя воздух, тряхнул седеющей шевелюрой. Бабушка – такая молодая! чуть-чуть улыбнулась, как бы говоря « Ну что же ты? Это и вправду я…» Теперь Владислав Георгиевич заметил, что в руках бабушка держит какую-то большую увесистую книгу. Она немного приподняла ее, как будто пытаясь привлечь его внимание к этой книге. Он даже успел заметить крупный заголовок на обложке, успел прочитать первые буквы « Фео…» Но тут бабушка начала поворачиваться к нему боком, будто готовясь уходить…Владислав Георгиевич задышал часто-часто, словно ему стало не хватать воздуха, он хрипло прошептал:
- Постой…не уходи! Пожалуйста…
Бабушка вновь улыбнулась ему, так же печально и любяще, но теперь в ее взгляде и улыбке ощущалась явная тревога. Она как будто хотела его предостеречь…но от чего? Владиславу Георгиевичу некогда было раздумывать. Ему мучительно захотелось к ней, к своей бабушке! Захотелось до слез, до мелкой дрожи в коленях, душа билась в теле, как птица в клетке, и рвалась на волю…к ней, к ней – такой любимой бабушке! От нее его отделяло не более десяти шагов. Забыв обо всем, Владислав Георгиевич сделал шаг вперед, протянул руки…и тотчас получил резкий удар по своей вытянутой кисти. От неожиданности он вздрогнул, растерянно замигал, остановился…
- Гражданин! – раздался совсем рядом пожилой женский голос. – Вы видите, куда идете?
Владислав Георгиевич непонимающе уставился на неведомо как оказавшихся перед ним маленькую старушку с пронзительными злыми глазами и мужчину средних лет, видимо, сопровождавшего ее. Старушка так вперила в него свой испепеляющий взгляд, как будто перед ней стоял злейший неплательщик партийных взносов.
- Простите,..- промямлил Владислав Георгиевич, совершенно растерявшись и смутившись. – Я вас не заметил…извините.
- Товарищ дорогой, да вы что – спите на ходу? – возмутилась женщина. – Как вам не стыдно!..
Владислав Георгиевич недоуменно пожал плечами, решительно не понимая, почему ему должно быть стыдно. Кажется, он только что извинился…
- Идемте, тетушка! – вмешался мужчина, беря правильную старушку под руку. – Видите, человек немного не в себе. Видать, помянул кого-то…
- Да уж! – злобно отозвалась бабуля, смерив неуклюжего гражданина презрительным взглядом. – Похоже, крепко помянул!.. А с виду такой приличный, солидный даже…Эх, народ, народ…
Она покачала сокрушенно головой и величественно двинулась дальше, ведомая племянником.
Владислав Георгиевич только хмыкнул, глядя им вслед. Было недосуг отвечать старой нахалке. Но когда он вновь устремил взгляд на свою бабушку, то с неподдельным ужасом убедился, что ее нет. Там, где она только что стояла и смотрела на него, теперь было пусто. Только ограда, отделяющая от площадки чье-то захоронение, и все те же три старушки, беседующие под сенью дерева…Угрюмо завыл холодный ветер, яростно швыряя на пыльную землю пригорошни дождевых капель.
Владислав Георгиевич повернул голову туда-сюда…Он ничего не понимал. Его стычка с правильной тетей длилась три - четыре секунды, не больше. За такое время нельзя отойти и пропасть из виду. Если только…
Он решительно приблизился к трем беседующим старушкам.
- Простите, пожалуйста…- смущенно обратился он к ним. – Здесь, возле ограды, только что была женщина. Молодая, лет так тридцати – тридцати пяти. Вы случайно не заметили, куда она отлучилась?..
Словоохотливые старушки разом уставились на него с неподдельным любопытством. Владислав Георгиевич почувствовал, что краснеет под их взглядами.
- Бог с тобой, сынок, - сказала бабуля в белом платочке. – Тут ведь, кроме нас троих, никого и не было.
- Как же не было? – возразил с недоумением Владислав Георгиевич. – Вот тут, возле ограды, стояла молодая женщина…в пиджаке таком старомодном…с книгой еще в руках! Вы не могли ее не увидеть!Ну просто не могли...Понимаете?..