Иностранцы приезжали в Петербург, кто спасаясь от нужды или преследований, кто в поисках приключений и удачи, а кто в надежде найти в сказочно хорошевшем и грандиозно разраставшемся городе применение своим силам и талантам, ибо в этой самой холодной и сырой, самой северной европейской столице возможен был такой разворот творческих способностей, такой широкий размах деятельности, какого не сулила работа ни в каком другом городе мира.
В Петербурге обосновалось немало европейских знаменитостей. Самой, пожалуй, колоритной фигурой среди них был испанец Августин Августинович Бетанкур. Родился он на Канарских островах. Происходил по прямой линии от Иоанна де Бетанкура, открывшего в 1402 году этот райский архипелаг. Юноша учился в Париже, потом служил в Испании, был командирован в европейские страны для изучения новейших достижений в инженерном деле. В 1797 году его арестовали в Лондоне и обвинили в промышленном шпионаже, когда по заданию испанского короля Карла IV он попытался детально вникнуть в устройство машин, применявшихся англичанами на золотых и серебряных рудниках. Высланному из Англии Бетанкуру поручают устройство светового телеграфа между Мадридом и Кадиксом, а затем — учреждение корпуса инженеров путей сообщения. Он становится членом Совета финансов, директором Королевского кабинета машин, интендантом армии и, наконец, главным директором почт. Нелады с верховной властью заставили его покинуть Испанию. В 1807 году Бетанкур издает в Париже ряд сочинений по гидравлике и механике. А в 1808 году он уже причислен к свите императора Александра I в чине генерал-майора. В России блистательные организационные и научные таланты Бетанкура находят себе достойное применение. Он перестраивает Тульский оружейный завод, проектирует завод для литья артиллерийских орудий в Казани, модернизирует Императорскую Александровскую мануфактуру в Петербурге, строит Таицкий водопровод для снабжения водою Царского Села, первые арочные чугунные мосты в Ижоре, Петергофе и на Каменном острове; организует в Петербурге Экспедицию заготовления государственных бумаг, для которой сам конструирует множество машин. С 1816 года Бетанкур — председатель Санкт-Петербургского городского строительного комитета, с 1819-го — директор Главного управления путей сообщения. Он руководил переводом Макарьевской ярмарки в Нижний Новгород, изобрел огромную машину для очистки Кронштадтского порта, которая, по словам современника, была замечательна своею мощностью и точностью движений. Ему принадлежат все инженерные расчеты, связанные со строительством Исаакиевского собора…
Автор «Описания Санкт-Петербурга» был не совсем точен, утверждая, что в русской столице можно найти «одних только мужчин испанцев, португальцев, греков, турок, молдаван». В Петербурге обитали, например, природные турчанки, из числа взятых в плен во время русско-турецких войн. Так, маленькой девочкой попала с берегов Дуная на невские берега Прасковья Ивановна Чепегова, которая на счет императрицы Марии Федоровны воспитывалась в известном пансионе мадам Ришар, а впоследствии стала начальницей Мариинского института.
Насчет упоминаемого в том же описании единственного тогда в городе китайца никаких иных сведений не сохранилось. А вот насчет петербургских индусов кое-что известно. Актер П. А. Каратыгин рассказывает в своих записках о богатом ростовщике, называвшемся по-русски Моджерамом Мотомаловым. «Эту оригинальную личность можно было встретить ежедневно на Невском проспекте в своем национальном костюме… бронзовое лицо его было татуировано разноцветными красками, черные зрачки его, как угли, блистали на желтоватых белках с кровавыми прожилками, черные широкие брови, сросшиеся на самом переносье, довершали красоту этого индийского набоба…» Есть основания полагать, что живописный ростовщик послужил прототипом таинственного и сатанинского персонажа гоголевского «Портрета».
Другого индуса, полузамерзшего зимою на Фонтанке, подобрал президент Академии художеств А. Н. Оленин, и незадачливый факир прижился в оленинском доме. Он развлекал своих хозяев, их гостей поразительными трюками, в частности, усевшись на полу, быстро вращал движением головы маленькие светящиеся мячики, которые при этом уподоблялись яркому венку. Завсегдатай оленинского дома, Иван Андреевич Крылов, насмотревшись на ловкого факира, решил повторить мастерский фокус. Достав подходящие мячики, баснописец на несколько недель заперся у себя дома, с утра до вечера на разостланном ковре упражнялся в трудном искусстве жонглера и в конце концов продемонстрировал у Олениных блестящий результат своего упорства.