— И я нет. Только немножко — испуганно промяукал он.
— Ну если только немножко, тогда можно — улыбаясь, сказал я и здоровой рукой погладил друга по мягкой шёрстке. Он в благодарность за поддержку, лизнул мне её.
Наш полёт заканчивался, и я чувствовал, что мы идём на понижение. Меня вытащили из «кокона» и положили на доски, которые были накрыты белыми простынями. И сделали эту работу — бобры. Их было зверьков этак двадцать. Они дружною толпою разрезали когтями повязку на моём плече, и о чём-то говорили, на своём зверином языке, задорно покачивая головами. Котята вопросительно смотрели на них, и вступили в диалог. Из их пушковой возни, я понял только одно. Мои ни в какую не хотели плыть по озеру, панически боясь воды. И уйти от меня не могли, не имели просто право, по их мнению. В итоге, принято было решение, что я поплыву с ними лечиться самостоятельно, а они останутся на берегу, наблюдать. Порешили. Лекарство, которое в меня вкололи, уже вовсю действовало, и я уплывал в сон. Но…Любопытство взяло вверх. Одним глазом, я наблюдал процедуру лечения, и обалдевал, как маленький. Бобры собирались возле моего маленького плота, периодически разворачивали его, и приспосабливали под себя. Потом самый старший из них (откуда узнал — у него были седые усы), приказал начинать. Зверьков десять из толпы отсоединились, и взяв меня со всех сторон за руки и ноги, спину и бока, сняли с плота, опустив в тёплую воду. Стало безумно хорошо. Вода накрывала меня как одеяло, и было не страшно утонуть, потому что бобры подставляли свои спины, чтобы я держался на плаву. Потом один из этих зверьков сел на плод. И…Пописал на марлевую повязку. Я ещё разок обалдел и засмеялся в голос. «Вот это уринотерапия…Ай да медицина. народного разлива» — думал я и продолжал смеяться.
Дальше пошло уже нечто невероятное. Зверьки брали песок с берега, и натирали мой ожог на руке, снимая верхний слой изуродованной кожи. Потом мыли рану водой, и прикладывали описанную бобром тряпочку на всю её поверхность. Было не больно, просто немного покалывало и неприятно ныло место соприкосновения лекарства с кожей. Я снова закрыл глаза, разрешив дрёме «забрать» меня.
Очнулся я уже в постели. Открыл глаза, чтобы снова приказать принести мне холодной воды, и снова засыпал. Ночью, в очередной раз открыв глаза, я обнаружил, что лежу в трясущейся койке. Я весь горел…
— Маруся? — еле прошептал я.
— Да, Дима. Больно? — испуганно спросила она, потихоньку подходя ко мне поближе.
— Зови пожалуйста Марию. У меня температура — сказал я и «ушёл» в зыбкий сон. Слышал только, как острые коготки стучат об пол, и открывается дверь.
— Миленький мой, просыпайся. Отвар выпей — услышал я тягучий голос, который я уже знал. Возле моей кровати стояла целительница. Я покорно приподнялся немного одной рукой, и махом выпил содержимое, напоминающее мне лимонный компот. Кислый и сладкий одновременно. Практически мгновенно, я почувствовал, что я становлюсь «потным». Мария увидела это, и сменила мне постель. Пока она это делала, я летал под потолком. Уложив меня, и заботливо укутав одеялом, она приказала котятам следить за мной, и никуда меня не отпускать. «И да, не давать больше пить холодную воду Диме» — говорила она котятам. «Ага, сейчас» — думал я как маленький мальчик, который восхищался собой за собственные упрямства.
Мои лечебные процедуры длились две недели. Я начал вставать, ходить, гулять, есть, и даже немного тренировался магии, от нечего делать. Познакомился со всеми бобрами — лечебниками, и конечно подружился с ними. В конце процедур, когда рана затянулась настолько, что покрылась новой, розовой кожей, я устроил им соревнования по плаванью и нырянию. Они победили конечно, и радости с ликованием их команды не было предела. Тогда я, в качестве победного приза, приказал прислать мне ящик желудей, их любимого лакомства. Они с радостью ели горстями эту вкуснятину, а я учился с помощью магии плести венки из кувшинок. На нашем озере их было множество, и бобры с радостью забирали венки, чтобы тоже их слопать. Я был почти здоров, и абсолютно счастлив…
Глава № 10
I
Моё здоровье больше не вызывало опасение у ведомства, и меня очень часто начали отпускать на свежий воздух. Я гулял, наслаждался гармонией природы и спокойствием, царившим здесь абсолютно в каждом уголке. Мои котята играли на природе, бегали со мной наперегонки, и всячески развлекали. Но мне очень хотелось домой. И ещё, какая — то тревога, поселившаяся во мне после этого задания, не отпускала меня, и складывалось ощущение, что мне предстоит пройти не лёгкое испытание, перед тем, как меня отпустят из стен ведомства. На третью неделю моего пребывания в здравнице, я сидел в комнате, и смотрел в окно. Гладил Марусю по холке, и теребил белый живот Васи. Они забавно покусывали мой палец, пытаясь представляться мощными тиграми, которые могут как минимум меня покусать, как максимум, съесть живьём. Было смешно и забавно смотреть на их манипуляции с пальцем, и я позволял им баловаться со мной. Плечо почти не болело, и вскоре мне предстоял заплыв, на скорость, с моими друзьями — бобрами. Это занятие скрадывало моё состояние тревоги, и отвлекало меня. Да и для плечевой кости было полезны эти тренировки, так как она плохо срасталась. Находясь в своих мыслях, я не услышал шум открывающейся двери. Когда со мной заговорили, я сильно вздрогнул, и из моих рук выпали котята. Жалобно мяукнув, они встревоженно посмотрели на дверь. Я тоже повернул туда голову, и моя челюсть упала на пол.
— Говорю, здравствуй Дима! А он молчит. Рот только неприлично открыл, и смотрит на меня. Ай да «прозрачный» — сказал...Медведь…
Не произнося ни слова, я лишь пытался хапнуть своим ртом воздуха побольше, и таращил глаза на это великолепное животное. Огромный, двухметровый зверь, очень твёрдо стоял на своих нижних конечностях, лишь резная, очень красивая трость с набалдашником из белого мрамора, говорило о том, что он уже в годах. Белоснежно — белая шерсть переливалась на солнце разными оттенками, и немного резало глаза. После первого шока, я улыбнулся медведю, и поклонился в пояс. Никогда не думал, что способен на такой жест, но голова сама решила, что так надо, и сделала это за меня сама.
— Пойдём Дима, выйдем погулять, — сказал он, — здесь душно у тебя. Мария сказала, что тебе нельзя сквозняк, потому что ты ещё и лёгкими болел. По-моему, это называется — пневмония в современной интерпретации медицинских практикантов. Верно — нет?
— Она говорила мне, что у меня воспаление лёгких из — за того, что после ожога, я летел выше облаков, и «кокон» дополнительно был к такому не подготовлен. Вот меня и просквозило — ответил я, и подчинился ему, выходя на свежий воздух.
Выйдя из дома вслед за зверем, я потихоньку пристроился сзади него, боясь поднять глаза. Было понятно, что сейчас со мной беседует хозяин «белого» ведомства. Он шёл не торопясь, вразвалочку, тяжело опираясь на свою трость. Все его ведомственные подчинённые, которые попадались нам на пути, почтительно склоняли головы, и абсолютно не боялись его присутствия. Наоборот, махали руками и лапами в знак приветствия, и улыбались добрыми улыбками. Наконец, мы дошли до моего любимого озера. Бобры уже прыгали на плоту, который уже привычно для меня был устелен белыми простынями, готовясь к соревнованиям со мной. Когда увидели, кто пришёл посмотреть на заплыв, дружно начали приветствовать хозяина.
— Тимофей Иванович, хотите посмотреть, как мы Димку «прозрачного» в очередной раз на заднем плане оставим, и выиграем заплыв? — спросил бобёр, который был в их стае самым задиристым.
— Конечно хочу, я для этого сюда и пришёл. Редко, когда увидишь, чтобы бобры всем семейством так резвились — сказал медведь и помахал им. Повернувшись ко мне, он аккуратно положил свою лапу на раненое плечо, и посмотрел мне в глаза.
— Иди, Дима, тебе пора на процедуры. А я посмотрю с берега, сидя на тёплом песке, как вы плаваете. Сам люблю воду, но мне через два часа нужно появиться в конторе «серебряных», чтобы начать работать по-нашему с тобой делу, и я никак не могу опаздывать. А если сейчас с тобой пойду, никак не успею за два часа просохнуть. Шерсть у меня густая, и высохнет не скоро — сказал он и посмотрел на меня.