— Чего, соскучился? Я решила, что без женской руки, новый год, не новый год. Поставила пироги в духовку, и шампанское даже купила — сказала она, и поцеловав меня в щёку, пошла работать на кухню. Воспользовавшись её отсутствием, я быстро нарядил ёлку. С помощью магии, я рисовал в своей голове красивые новогодние игрушки и мишуру. Уже через две минуты, она блестела и переливалась огоньками, поблёскивая красивыми новогодними игрушками. Ольга заглянула в комнату, и её брови поползли вверх:
— Как? — спросила она.
— Ничего особенного, просто быстро всё сделал — сказал я и пошёл помогать ей на кухню.
Наступил поздний вечер, и мы, всей дружной и радостной толпой, сели отмечать великий праздник. На столе пестрило разнообразие закусок и салатов. В бокалах искрилось шампанское, и главное блюдо, розовело своим сдобным боком посередине стола. Моё пушковое царствие, и даже Татарин (хотя Ольга не могла его видеть) схватились за вилки и ложки, набивали рот вкусняшками и пили, восхваляя праздник. Малышня пила подогретое молоко, мы с Ольгой — вино. Было хорошо и тепло, и за окном тихо ложился снег. Когда куранты пробили двенадцать, мы все встали, и поздравив друг друга, чокнулись бокалами. Я, будучи представителем главы клана, начал раздавать подарки. Предварительно подготовив их, чтобы не пугать Ольгу магией, вытащил красивый, синий мешок из кладовой. Глаза моих радостно загорелись, и все начали вспоминать стишки, чтобы побороться за подарок. Ольга не могла видеть и слышать, как Маруська и Васька доучивали стих про новый год, и на её глазах могла быть только картина, которую мы все дружно нарисовали ей. «Чистой» не место в магическом мире, но, если уж так случилось, что она в эту волшебную ночь была с нами, пугать магией было её нельзя. Поэтому, мы и нарисовали ей обстановку, которую она могла видеть. Я и она. А остальные, в углу, с мисками. Открыв мешок, я начал раздавать подарки.
Ольга получила набор из кухонной посуды, о котором давно мечтала. Маруська — новую миску, Васька — чесалку для ногтей. Татарин получил свой подарок «втихаря». Он давно просил шкаф, чтобы разложить свои многочисленные травы и коренья по полочкам и колбочкам. Я осуществил его мечту, хотя пришлось долго его искать. Когда мешок иссяк, Ольга протянула мне свёрток, который красиво блестел новогодней упаковкой. В нём оказался белоснежно — белый костюм. Брюки, рубашка, пиджак.
— Пусть в твоём новом мире, у тебя будет самый красивый костюм. Я сама его шила, и аналогов нет — сказала она, и заплакала. Я обнял её, и поцеловав, произнёс:
— Спасибо, родная.
Потом мы всей толпой вышли смотреть на рождественские звёзды, и заодно пожарили шашлыки. Котяры бегали вокруг мангала, и одурманенные запахом мяса, орали, как в марте. Мы с Ольгой смеялись, смотря на них, и торопились. А то вдруг мы не успеем и нас проглотят. Наевшись, напившись, и нагулявшись, мы вернулись в дом. Время было три часа ночи, и моя малышня клевала носом. Уложив их спать, мы с Ольгой мыли посуду, как вдруг я услышал условный сигнал, который мог слышать только я. Трель соловья из окна. Посмотрев в него, я увидел, что ко мне в гости пожаловал хозяин «белого» ведомства. Допустить, чтобы Ольга видела его я не мог, поэтому шепнув одну единственную фразу, я схватил на лету спящую свою красотку. Аккуратно положив её на диван и прикрыв одеялом, я открыл входную дверь. На пороге стоял Тимофей Иванович. Обняв хозяина, я радостно пригласил его зайти.
— Приветствую тебя, Дима! С новым годом! — сказал он.
— С новым годом, уважаемый! С новым счастьем! — ответил я и мы прошли на кухню.
— Угоститесь? — спросил я, подвигая ему тарелку с ещё тёплым шашлыком и блюдо с пирогом.
— Всенепременно. Ольга готовила? — спросил он и улыбнулся.
— Совместно — сказал я и смутился.
Тимофей Иванович ел с аппетитом, и даже угостился бокалом шампанского. Попутно он рассказывал, что приехал на очень короткое время, на ближайшие два часа. А потом мы должны будем транспортироваться на перевалочную базу, которая расположена возле аллеи нейтральных. Всё это я узнавал, домывая посуду. В дверь просунулась заспанная мордочка Маруси, и обнаружив великого гостя на кухне, обрадованно запрыгнула ему на колени. Он поцеловал мордочку кошки, и угостил её мясом. Она не отказалась, хотя её переполненный живот едой, уже по моему разумению, не должен был принимать пищу.
— Я готов был к этому, но, чтобы в новогоднюю ночь транспортироваться на базу. А как же Ольга? — с тревогой спросил я.
— Ты не вернёшься домой, Дима. Я предупреждаю тебя. Сядь за стол, повернись ко мне, и пора поговорить — сказал он, и я подчинился.
— Слушай меня внимательно, — сказал он, и я замер, — Для меня важно, чтобы ты услышал всё то, что я хочу до тебя донести. Ты прекрасно справился с обучением, прилежно учился, и не подвёл под «монастырь» ни одного учителя. Все хвалили тебя, и старались поддерживать. Ты готов сдавать экзамены. Ну а потом будет распределение, ты же знаешь уже. Куда отправят на практику, туда ты и отправишься, вместе со своими пушковыми.
— Я готова — встряла в разговор Маруся. Медведь погладил ей холку, и подставил свою лапу ко рту, в немом приказе «помолчать».
— А Ольга, а Петька — петух, а мои несушки, а дом? — спросил я.
— Под присмотром деревни. «Чистые» будут поддерживать, «прозрачные» будут охранять. Никуда твоё хозяйство не денется, пока ты лет двести будешь на работе. Потом вернёшься — ответил он.
— И Ольги больше не увижу? — грустно спросил я и виновато поднял глаза на хозяина.
— Не увидишь. Ольга умрёт, как и все люди, в положенный ей срок. Ты не можешь привязываться к «чистым». Это и есть наказание, которое дано за бессмертие. Прими это, и больше никогда не делай подобных ошибок. «Прозрачные» не создают семьи. В нашем мире, это не принято. Но ты сделал ошибку, которая свойственна абсолютно всем, даже мне. Мы хотим любить, ведь именно это чувство — и является главным во всей вселенной. Даже «чёрные» подчиняются этому, ведь оно велико и всемогуще. Не расстраивайся, на твоём пути ты будешь встречать множество женщин. И с одной из своих, сможешь создать подобие семьи. Подобие — подчеркну. Деторождение нам не свойственно. Для этого есть привычный мир, он с этим неплохо справляется. Мы — бессмертные. Мы — не умираем и не рождаемся — сказал он и отвернулся к окну, чтобы не видеть моё расстроенное лицо. Я взял себя в руки, и повернулся к нему.
— Когда транспортируемся? — спросил я.
— Десять минут на сборы. Маруся, буди Васю. Татарина берёшь с собой? — спросил он. Я повернулся к домовому с немым вопросом в глазах. Он утвердительно кивнул головой.
— Беру — сказал я и пошёл собираться.
Наскоро собрав необходимые вещи, не забыв про свой красивый костюм, я написал записку Ольге, в надежде, что она простит. Когда всё было готово, мы взялись за руки, и транспортировались.
Глава № 15
I
Попав на перевалочную базу, я опустил голову. Сказывалась бессонная ночь, и отсутствие желания знакомиться с новыми людьми и не людьми. Сейчас мне больше всего хотелось лечь, и немного прийти в себя. Тимофей Иванович прекрасно понимал маня, и мои пушковые, тоже меня не трогали. Я нисколько не был удивлён, когда меня встретил в гостинице ёжик, и заполнив все необходимые магические бумаги, протянул мне ключ от номера.
— Дмитрий, проходите на третий этаж, комната № 218. Там можно расположить себя и своих маленьких. Хозяин, вы останетесь с нами? — спросил ёж.
— Останусь, до экзаменов. Дай мне мой любимый номер, если он не занят — попросил он.
— Как можно, побойтесь бога. Ваш номер всегда за вами — ворчал ёжик и найдя ключ, отдал её медведю.
— Друзья мои, отдыхайте — сказал Тимофей Иванович, и взяв походный рюкзак, направился к себе. Мы тоже похватали ручную кладь, и пешком поднялись на третий этаж. Гостиница напоминала мне гостиницу, ничего примечательного я не находил. Портье, катка с большой пальмой, ковры и безликие картины на стенах. Одно слово: «Общага». Я их терпеть не мог, потому что всю свою жизнь помнил о детском доме, в котором жил и рос. И ненавидел всё, что касается общественным совместным проживанием. Спешное расставание с любимыми было очень болезненным, и мне не хотелось никого видеть. Войдя в номер, я рухнул на казённо заправленную кровать, и отвернувшись к стенке, заснул.