— Давай за ужином. Я лично приглашаю тебя к моему столу — сказал медведь и мы начали собираться.
Когда я нехотя спустился за своими в кафе, то тошнота, которая подступала к горлу каждый раз, как я вспоминал завтрак, тут же возвращалась. Невозможно было забыть эту дохлятину на тарелке, да и самого хозяина этого завтрака ещё раз лицезреть мне не хотелось. Но я был приятно удивлён, потому что оказывается, для Тимофея Ивановича были особые условия принятия пищи, которые выражались в отдельной перегородке от внешнего мира, и специализированном меню. Со свойственной мне горечью обиды на сегодня, я произнёс:
— Ничего себе, да у вас оказывается специальный столик. В мире человеков — это называется — приблатнённый.
Тимофей Иванович громко засмеялся, и показал мне пальцем на пол стенки перегородки. Из-под него торчал огромный змеиный хвост хозяина «чёрного» ведомства. Видать, в кабинке было для него маловато места, поэтому он воспользовался нашим, «белым» пространством. Теперь было понятно, что все здесь находятся на равных. Бесполезно было просить своего, личного пространства. Смирившись, я уставился в меню. Есть всё-таки очень хотелось, и невозможно было устоять перед запахами, которые летали вокруг меня. Как ни странно, пахло вкусно.
— Девочки и мальчики, что будем кушать? — спросил я и уставился на пушковых.
— Дежурное блюдо давай на всех, Дима — сказала Маруся и вопросительно посмотрела на всю компанию. Те утвердительно махали головой. Я вздохнул, и пошёл в зал. По дороге старался не смотреть на кошмар, который творился в нём. Лешие, вурдалаки, ведьмы, монстры, змееподобные твари, и просто пузырчатые и чешуйчатые сидели за своими столиками, и поедали такой кошмар, что не в сказке сказать, ни пером описать. Зажав нос, я демонстративно нёсся вперёд, чтобы не дай бог наткнуться на дрянь в их тарелках. Но, избежать этого мне всё — таки не удалось. Зацепился-таки взгляд на тарелку, которая стояла прямо на карюю столика, возле подносов. На ней колыхалась зелёная масса, похожая на рвоту бегемота. Что внутри этой массы билось о стенки желе, я даже рассматривать не хотел. Вновь замутило, и захотелось, как минимум заорать. А свиноподобный, абсолютно голый монстр, демонстративно и с великим аппетитом поглощал это блюдо.
«Чтобы они все счастливо жили» — думал я и бежал. Дойдя до стеллажей с готовой едой, остановился. Схватив всё, что попадалось под руку и, хотя бы отдалённо напоминало человеческую еду, преследовал только одну цель. Не сдохнуть от отвращения. И справился. С двумя огромными подносами, я маневрировал между столиками как профессиональная официантка с великим стажем. Если бы меня видели работодатели других кафе, то всенепременно бы взяли на работу с повышенным окладом. Добравшись до нашей кабинки, я, чуть не споткнувшись о змеиный хвост, плюхнул подносы на стол. Мои демонстративно молчали, и терпели беспредел, который я им устроил. Татарин вытаскивал из нашей пищи кошачьи волосы, глаза жабы и конфеты, сделанные из конского навоза. Очистив территорию еды от постороннего, он сказал:
— А попить?
— Издеваешься? — проорал я и снова рванул в марафон по спортивной гимнастике под названием «Дойти до цели и не блевануть» И начал уже гордиться собой, потому что промчал территорию за две секунды, и схватив стаканы с компотом и молоком, рванул обратно. Оказавшись в узком пространстве, где все были мытые и не ели шевелящуюся еду, я испытал облегчение. Сел за стол, схватил первую попавшуюся тарелку, и взял ложку. Потом скептически посмотрел на подозрительное картофельное пюре коричневого цвета, ковырнул котлету, и убедившись, что оттуда не лезет червяк, аккуратно засунул ложку в рот. На вкус это блюдо напомнило мне гудрон, который я в детстве находил на территориях застроек, когда самовольно покидал детский дом через забор. Есть это было нельзя. Тимофей Иванович смеялся в голос так громко, что привлекал внимание абсолютно всех соседей по столикам. К нам через огороженную территорию просовывались лохматые, лысые, бугристые, зелёные и коричневые головы. Я насчитал их с десяток. И когда совсем отчаялся увидеть хотя бы чистые волосы, вместо плешивых и вшивых проплешин, голову просунула Карина. Её причёска отличалась от всей её «чёрной» братии вполне презентабельно, и мне было почти приятно её видеть.
— Чего, «прозрачный», рвота на подходе? — кривя в усмешке губы сказала она.
— Нарываешься? — спросил я и начал приподниматься со стула, с помощью кулаков, сжатых до синевы.
— Дима — предостерёг меня хозяин.
— Что происходит? — высунув чёрную голову в капюшоне, спросил Илларион, хозяин «чёрного» ведомства. — На дуэль опять прёт? А ну ка, разошлись по пещерам. До экзаменов дотерпите, горячие финские ребята. А там убивайте друг друга, сколько душе угодно. Поесть спокойно не дали, детсадовские молокососы.
С этими словами, он забрал свой хвост из нашей кабинки, демонстративно показал спину присутствующим и ушёл. Я молча сел, и попробовал компот. «Это моча ослиная, не иначе» — думал я, выливая изо рта эту жижу в стакан. Больше терпения не хватило, я встал из — за стола.
— Всем приятного аппетита, я пошёл — сказал я и встал.
— Сядь быстро, — приказал хозяин и ударил лапой об стол. Да так чётко сработал, что тот треснул ровно напополам и обвалился, вместе с едой на подносе. Я остановился, распахнул широко глаза и сел. По-моему, в тот момент, я начал икать. Маруся и Вася, быстро сообразив, что вечер перестаёт быть томным, начали слизывать с пола лужицы молока, а Татарин сгребал за пазуху странного вида печенье. Мне вдруг стало смешно, и к икоте присовокупилась истерика до слёз. Когда я закончил, в кабинку заглянул ёжик. Увидев разгром, и меня, икающего и размазывающего слёзы на лице, произнёс:
— Это вообще безобразие, «белые». Приберите здесь, и дайте хозяину передохнуть. Дима, если есть не хочешь, остановись. Голод иногда полезен.
Я согласился с ним, и когда мы всё убрали, я, вместе с остальными голодными братьями и сёстрами вышел из кафе. Меня больше не смущало, что желудок просил есть. Твёрдо уверовав, что диета никому не принесёт вреда, думать о ней перестал. Пора было успокоиться, и лечь спать.
II
Утро встретило нас пургой и снежным ветром. Я сел на кровать и потянулся. Есть хотелось неимоверно, но я твёрдо решил, что никогда больше не вернусь в кафе при общаге, под названием гостиница при перевалочной базе. Сегодня у меня по расписанию был экзамен по отварам. Ничего особенного и готов я был к нему как никогда, поэтому не тревожился. Пообещав, что обязательно вернусь с победой, я, прихватив с собой пару учебников, вышел из номера. Добравшись до цокольного этажа, я нашёл нужную аудиторию, указанную в путеводителе, который нам выдали при приезде сюда, и углубился в чтение учебника. Нужно было повторить рецепты очень сложных отваров. Но что — то мешало учить. Обернувшись, я обомлел. За моей спиной, в соседнем ряду, сидело зелёное убожество. Оно развлекало себя тем, что выпускало огромную, жёлтую соплю из носа, а потом, с помощью пальца, который был покрыт мощными бородавками, эта сопля впихивалась в ноздрю, так сказать — обратно. Тошнить меня больше было нечем, но всё-таки замутило. Я глубоко вздохнул, икнул, и зажал рот рукой.
— Противно, да? — спросила маленькая девочка, которая гордо носила на голове огромный бант голубого цвета и сидела со мной рядом.
— Очень — ответил я и снова закрыл рот рукой.
— А я вот с этим живу уже седьмой год. Каждый раз поражаюсь, почему нас не разделяют. Ну нельзя же ничего не есть две недели — пропищала она и перелистнула страницу учебника.
— Почему седьмой год? — полюбопытствовал я.
— Экзамен по защите от «чёрных» седьмой раз заваливаю. Говорят, о профнепригодности моей всё время. «Прозрачная» — это звучит гордо. А я никак. Тимофей Иванович уже лапой на меня махнул. Не могу им устоять, они меня обманывают. Поэтому, сижу здесь каждый раз и думаю. А может ну их, эти экзамены? Уйду куда-нибудь в лес, да и дело с концом. Всё лучше, чем на жёлтую соплю ежегодно смотреть.
— Ты давай, не отчаивайся. Отвары то сдаёшь? — спросил я.