– Муряу! Какой ужас! – воскликнули оба собеседника одновременно. –– Как же так вышло? – спросил продавец.
– Мы поспешили к работникам фабрики по производству кошачьих консервов, чтобы предупредить их о том, что туда идут солдаты подавлять их забастовку. Вместе мы построили баррикаду, но этот негодяй Кусайкин со своими нахвостнерами разрушил её военными внедорожниками. Он спросил о том, как рабочие узнали, что они придут, и так подготовились. Жизни предводителя угрожала опасность. Мы – Пушок, Котти и я – хотели сказать, что это сделали мы. Однако меня остановил один из рабочих. Он очень испугался за меня. Так друзей арестовали, а меня успели спрятать в подвале. Ночью я сбежала. Потом я встретилась со знакомой, и она посоветовала мне пойти к адвокату, но он выгнал меня, – и Лапка стала кривляться, передразнивая Котофеева: – Ухади, а тё я визавю нахвостнеров!
– Тяжёлое положение, однако! – заметил гитарист. – Попробуем пойти к нему вместе.
Так они все вместе пошли к адвокату. У Котофеева в то время был обеденный перерыв. Он пил чай с молоком и ел куриную грудку. Послышалось «тук-тук».
– У меня обеденный перерыв. Зайдите позже, – сказал Котофеев.
– Погодите! Мы готовы заплатить вам все восемьсот клыкодоров!
– Хорошо. Зайдите позже. Через двадцать минут.
Пришлось ждать. Наконец коты смогли зайти в кабинет.
– Я смотрю, ты опять здесь! — крикнул Котофеев, обращаясь к Лапке. Тогда гитарист и продавец показали ему деньги.
– Прости, милая кошечка! – воскликнул Котофеев и поцеловал ей лапу. – В чём проблема? Рассказывайте.
– Вам предстоит ответственное задание, – начал гитарист. – Вы будете защищать политзаключённых! Мы даже можем дать вам тысячу клыкодоров, но вы должны пообещать, что будете с нами до конца!
– Вы хотите сказать, что вы повышаете мне гонорар? – спросил Котофеев и усмехнулся.
– Я готов отдать не только деньги, но и свою жизнь, чтобы эти заключённые вышли на свободу!
– Жизнь бюджетнее, – ответил адвокат и рассмеялся. – Платите. Я приду. Когда суд?
– Лапка, когда суд?
– Рабочий сказал мне, что заключённых судят сразу, на следующий день! – ответила Лапка.
– Завтра, господин адвокат! – сказал гитарист, обращаясь к Котофееву.
– Хорошо. – ответил адвокат и пожал гитаристу руку. – Я даю вам честное слово, что буду отстаивать ваши интересы до последней шерстинки! Апельсин мне в нос!
========== X Глава десятая, которая поведает нам о многоуважаемом судье Мышеловкине ==========
Котти и Пушок, утомлённые после смены Апельсинчика, совершенно выбились из сил. Они крепко спали на тюремных койках. Рано утром их внезапно разбудил Лежебока и, зевнув, сказал: – Вставайте, бесшёрстки! Сегодня вам надлежит предстать перед судом!
Котята очень испугались, но промолчали, лишь бросив друг другу соответствующие взгляды.
– Быстрее! – кричал надзиратель, открывая ключом цепи. – Его шерсть Мышеловкин долго ждать не будет!
Потом надзиратель подал им таблички и сказал:
– Наденете их, когда начнётся суд!
На табличках было написано: «Я повинен в том, что я, злостный мятежник и бандит, посмел посягнуть на избранного царя всего Кошачьего Царства Когтеклыка Великого, а также его героев: генерала Паштета, генерала-капитана, начальника корпуса нахвостнеров Кусайкина, адмирала Пираньева и генерала военно-воздушных сил Котлетова. Я крайне сожалею и молю самого милостивого и справедливого на свете судью Мышеловкина, чтобы он простил меня, ибо за содеянное каюсь в горячих слезах, а если я говорю неправду, то пусть дождь из апельсинового сока оросит мою шерсть и пылесос поглотит навеки! Государю нашему челом бью и молю о пощаде!»
– Что за чепуха?! – спросил Котти, прочитав надпись на табличке. – А если я не согласен?!
– Краткость явно не ваша сестра! – со смехом сказал Пушок и разорвал табличку. Котти последовал его примеру.
– Бандиты! – проорал Лежебока и замахнулся хвостом.
– Прошу прощения, я вас плохо слышу после вчерашнего гула. Суд ведь еще не состоялся? Почему мы должны признать свою вину? Хоть бы нам и вынесли бы подобный приговор, разве мы не имеем право оставаться непреклонными, при своем мнении?! Я знаю, что всё это делается, чтобы унизить наше кошачье достоинство! Но мы выше этого! – заявил Пушок.
– Да! Вам специально захотелось поиздеваться! – вторил Пушку Котти. – Неужели вы не понимаете, что всё это комедия! Всё это про-во-ка-ция!
– Да для вас же и хуже, – ответил Лежебока, – потому что так вы бы хоть как-то спаслись.
– Признав свою фальшивую вину и ударив носом в грязь? Увольте! Я даже сейчас прекрасно слышу вас! Моё сердце чувствует ваши злые замыслы! Я вижу вас насквозь! – Котти показал Лежебоке язык, а Пушок скорчил гримасу.
– У вас даже не будет адвоката! Недолго вам радоваться, – ответил надзиратель. – А ну, быстро на выход!
Рядом с камерой стояли солдаты. Они с нахвостниками и автоматами довели заключённых до военного автомобиля. Секунду спустя внедоржник тронулся.
Автомобиль нёсся как угорелый, резко поворачивая на перекрёстках. На светофорах он не останавливался – по правилам, военному внедорожнику можно было не останавливаться. Всюду мелькали деревья, столбы и окна – так быстро он ехал. Долго он ехал, и, наконец, остановился перед красивым розовым зданием, украшенном белыми барельефами. Балконы его были украшены кошачьей мятой и розами. Здание окружал благоухающий сад, где росло много разных цветов, а рядом стояла фигурка кошки с завязанными глазами и мечом и щитом в лапах. Апельсинчик, ехавший вместе с Пушком и Котти, язвительно спросил: – Ну что, нравится?
– Да, очень красиво, особенно сад, – ответил Пушок.
– И фигурка тоже, – добавил Котти. – И ещё фонтан! – Котти указал лапой на фонтан в форме рыбы.
Апельсинчик в недоумении замолк, а потом в бешенстве закричал:
– Почему вы не боитесь?! Разве не понятно вам, что родина от вас отказалась?! Вы ей не нужны! На помойке она вас видала, оборванцы!
Пушок и Котти ничего не ответили и лишь улыбнулись.
Апельсинчик сжал лапы в кулаки и ударил Котти по спине.
– Приехали! – сказал шофёр.
– Выходите! – злобно крикнул Апельсинчик, выпрыгнув из машины. Когда Пушок выходил из машины, Апельсинчик поставил ему подножку и, засмеявшись, сказал: – Здорово нырнул!
Выходившему за Пушком Котти Апельсинчик дал подзатыльник.
– Как ты, Пушок? Не ушибся? – спросил Котти.
Пушок молча поднял кулак.
– Лапка бы тобой гордилась, – сказал Котти другу. – Как же хорошо, что её спас рабочий и она не узнала обо всех этих ужасах. Интересно, где же сейчас она?
Солдаты подвели подсудимых к скамье и надели на них наручники. Котти разглядел среди свидетелей Лапку и гитариста с продавцом, и настроение его поднялось. Он осторожно помахал ей лапой, она сделала то же самое. Рядом с подсудимыми сидел предводитель. Котти и Пушок пожали ему лапу.
Кусайкин, увидев в зале суда адвоката, разгневался, подошёл к Апельсинчику и спросил:
– Откуда у них адвокат?!
– А я почём знаю! – последовал ответ. – Наверное, их родители позаботились.
– Кхм! Тишина в зале суда! – произнес судья Мышеловкин – серый кот с золотистыми глазами, облачённый в чёрную мантию и белый напудренный парик. Он всегда был невозмутим и, как правило, действовал, исходя из своих личных интересов. Мышеловкин не в первый раз видел у себя «в гостях» столь юных узников, однако был удивлен тем, как спокойно они себя вели.
– Итак, прокурор! – провозгласил он.
– Я обвиняю Пушка и Котти в том, – начал говорить прокурор, – что они спровоцировали столкновение рабочих фабрики по производству кошачьих консервов с отрядом военных, а конкретно нахвостнеров, под руководством генерал-капитана Кусайкина. Под их подстрекательством, а также под подстрекательством предводителя рабочих, была возведена баррикада, что в нашей стране категорически запрещено!