У него тогда тоже по-другому не получилось. Патроны кончились, гранат больше не было, подмоги не было, и фронта там, в общем-то, тоже не было. Но Анисим с плена геройски «сбежал»...
Не знаю, считается ли геройством задушить жену врага, переодеться в её одежду и покинуть расположение плена, не мне об этом судить.
После дерзкого побега его одолевали немного иные мысли. Нет, ему не так хотелось навести справедливость на Российской не совсем контролируемой территории, как отомстить за собственные страдания и злодеяния с вражеской стороны. Ему больше всего хотелось убить тамошнего подростка по имени Мустафа. Но это было уже потом... Такой вот получился личный долг памяти.
В плену, когда в горах ласково светило солнышко, их, пленных солдат привезли в дальний аул и пристегнули на общее обозрение местных жителей к позорному столбу. К ним тут же подбежали подростки и стали без жалости их избивать, с особой такой жестокостью. Одному из них Мустафе, пареньку лет шестнадцати, Анисим не понравился почему-то больше всего. Может быть за выражение лица, от которого так и разило лютой ненавистью к врагам, может за какие-нибудь другие личные качества. Но именно Мустафа бил его с каким-то таким особым остервенением. Бил за погибшего друга, за дядюшку, за справедливое наведение порядка на его территории, за то, что пришел он сюда с оружием, за то, что его родила мать и за то, что он есть, избитый и беззащитный, но духом не сломленный.
Судя по всему, международная конвенция о правах военнопленных здесь либо не действовала, либо просто не соблюдалась, либо сюда ещё не дошла. (Бытует такое мнение, что не знание законов не освобождает от ответственности, о чем совершенно не догадывался Мустафа...). Он каждый раз с такой дикой злостью отделывал Анисима по всем частям и органам, что запомнился пленному очень надолго. Каждый раз, когда Мустафа его видел, непременно именно на нём «отрывался» до тех пор, пока его, вошедшего в раж, не оттаскивали за волосы его же «аульные сослуживцы», а так бы солдата он просто забил до смерти.
– Я тебя суку – убью! Иди сюда русская моль живая, сэйчас я тэбя бить буду! Я тэбя сэйчас распакую... Я сэйчас тебя так отделаю, так отрихтую, что ты меня собака надолго запомнишь...! Я тебе каждую ночь сниться буду... – по чем попадя каждый раз метелил его Мустафа. – Мне за тебя гада, ныкакие дэнги и ныкакрй выкуп не нужен.
Но Анисим был русский солдат! Из сурового плена он, еле-еле перебирая ноги, но таки сбежал...
А через несколько лет Анисим, к своему большому удивлению, чему не мало и изумился, в каменных отрогах столицы случайно встретил своего «любимого» Мустафу. Впрочем, Мустафа его тоже узнал, о чем поведало ему помутившееся сознание и нервный тик в предчувствии неминуемой расплаты, которая для него была неизбежна как смерть.
У Анисима, правда, в это время были совершенно противоположные мысли, он шел за подарком для дочки.
От увиденного теперь уже бывший солдат ну просто окосел от злости, в его голове, говоря простым языком энергетиков, пошли крутые вольты. Превзойдя точку кипения «турболятор» в его мозгу перегрелся... Всё это было так хорошо выражено, что Мустафа понял, что ему теперь не место среди живых.
Нет! Анисим его не слегка кулаком отодвинул. Ведь перед ним сейчас был его личный враг, за которого, в то время, возможно бы дали награду. Но, увы, время было уже не то, и вместо награды Анисим схватил срок за убийство.
Под наплывом памяти минувших дней он вцепился в Мустафу, насмерть забыв, зачем шел и стал его просто-напросто убивать. Это был не горный аул, и оттащить Анисима от Мустафы было некому, все просто стояли и, открыв рот, смотрели. И куда тут девалась спесь горца, куда пропали его надменность, вольготность и вальяжность? Одному только богу известно. Он даже не защищался а только кричал – Уберыте от мэня этого ненормального... Но Анисим, войдя в раж, его бил и бил, дойдя своим состоянием души до полного остервенения, до тех пор, пока не забил Мустафу насмерть.
Так Анисим оказался в следственном изоляторе за умышленное убийство. (Там в горах, когда он стрелял из автомата, это тоже было умышленное убийство, но тогда обстоятельства были другие, тогда за то же самое не сажали, а награждали). Может быть ему нужно было просто пройти мимо, или же там обратиться в милицию... Но он этого не сделал. В этот момент он находился в состоянии глубокого аффекта, а трусом он никогда не был!
Через пару месяцев после задержания Анисим вместо передачи от жены получил записку следующего краткого содержания, которая была для него просто контрольным... Да нет, не поцелуем, а выстрелом: «С убийцей я жить не могу и не буду, я подала на развод и на алименты. Пуськи-Поцелуськи. Твоя бывшая жена Лена».
(по письмам моих любимых читателей)
Андрей Днепровский-Безбашенный.
12 мая 2007 г.