Имя „Вовочка” он, конечно, употребил условно, допуская возможную замену на „Юрочку” или „Софочку”. Перечитав эти строки в восьмой раз подряд, Василий Егорович остался доволен самовыражением. И откровенно, и искренно! Немного смущало его наличие трех восклицательных знаков в четырех строчках. Не много ли? Но, поразмыслив, решил, что подобное иногда случается при излиянии глубоких чувств. Генеральная репетиция с живой Снегурочкой Таней прошла успешно. Танечка оказалась актрисой от Бога. Стихи она читала с таким надрывом, что Василий немного пожалел о своем загубленном поэтическом даре. Но… как говорится, с Судьбой не спорят!..
Василию Егоровичу достался список из шестнадцати квартир в трех соседних домах. Конечно многовато, но за часа четыре, с восьми до двенадцати, можно было осилить, если не отвлекаться на непредвиденные обстоятельства… В огромном мешке за спиной были упакованы аккуратно обвязанные детские подарки, обозначенные номерами домов, квартир и именами новогодних детей. Снегурочка вся сияла и излучала восторг от предстоящего праздника… На улице было не холодно, около -20 °C. Навстречу двигались веселые гуляющие компании и другие Деды Морозы, часть из которых была уже навеселе.
Первое посещение инженерной четы Кузьминых с дочкой Мариночкой прошло вполне успешно, в соответствии с задуманным сценарием, если не считать небольшого сбоя в четвертой строке новогоднего приветствия и неожиданного угощения рюмочкой водки в интимной обстановке у кухонного стола.
Далее в плановом документе шел дом № 3, квартира 46. Мать-одиночка Клавдия Андреевна и дочка Света. Здесь нужно было проявить особое внимание и такт.
— Заходите, пожалуйста, — томно пропела Клавдия Андреевна, — я вас так ждала.
На ней было длинное платье из легкого шелка с глубокими вырезами на груди, сбоку и сзади. Весь ее облик выражал долгожданную радость встречи. Василий Егорович стукнул два раза палкой, но ни мама, ни дочка на сову никак не прореагировали.
— Светочка, скажи дяде Васе „здравствуйте”. Почему ты молчишь?
— Это же не дядя Вася, — логично отпарировала девочка, — это же Дедушка Мороз!
— Правильно! — согласилась мама. — А прочитай дедушке какой-нибудь стишок. Ну… Какой мы учили сегодня с тобой… Ну…
Светочка наморщила детский лоб, почесала пальчиками щеку и неожиданно вспомнила:
— Молодец, — тут же похвалила Клавдия Андреевна. — Она у меня такая смышленая. А теперь, Светочка, идите со Снегурочкой в комнату. Поиграйте около елочки, обменяйтесь подарками. А мы с Дедом Морозом пошепчемся чуть-чуть в кухне.
Василий Егорович двинулся за мамой, мучительно припоминая, где он слышал эти навязчивые детские стихи. На кухонном столе стояла толстая оплывшая свеча, а рядом — на плоской тарелке — два больших хрустальных фужера, до краев наполненных бесцветной жидкостью. Несколько бутербродов с ветчиной и кривым сыром давно ожидали Деда Мороза.
— Василий Егорович, я вас так ждала сегодня, — пролепетала душным шепотом Клавдия Андреевна, протягивая ему огромную хрустальную емкость.
— Что вы, Клавдия Андреевна, — засмущался Василий, снимая усы и бороду. — Это как-то неожиданно…
— Это — за Новый год, — двусмысленно улыбнулась она, — и за нашу дружбу. Давайте вместе, до дна… Закусывайте, пожалуйста.
Василий Егорович закусил уголком сыра и почувствовал жгучее тепло, мгновенно разлившееся по телу.
— Спасибо, Клавдия Андреевна, вы так любезны.
— Ну что вы! Это вам спасибо. Вам сегодня предстоит такая тяжелая работа. Все празднуют, а вы, понимаете ли, на боевом посту.
У нее на глазах готовы были появиться слезы благодарности, но, поскольку Василий уже повернулся спиной и двинулся к выходу, она решила попридержать их для другого раза.
— Василий Егорович, — досказала она самое главное уже в дверях, — Когда обойдете всех, заходите снова ко мне. Не стесняйтесь: Светочку я уложу спать. Посидим, знаете ли, по-дружески. Подведем итоги…
— У меня еще четырнадцать квартир, — оправдывался Василий, надевая на плечи мешок.
— Ничего страшного. Дела — делами, а потехе тоже нужен свой час. Я жду вас.