Надо сказать, что это было что-то новое. Впервые генерал-майор Конев позволил своим подчиненным задавать себе вопросы. После небольшой паузы из зала послышался голос,
Есть, - и с места поднялся довольно молодой полковник.
Очень хорошо, - улыбнулся Конев, - Представьтесь пожалуйста.
Командующий 67-й стрелковой дивизией полковник Корнев. Разрешите спросить, товарищ генерал, каким образом мы можем выдвинуться в район Быхова?
Таким же, каким мы выдвинулись в район Новогрудка, - серьезно ответил Конев. Уточняю вашу задачу: вы должны быть готовы вступить в бой на позиции, указанной вам на карте. Доставить вас на эту позицию, это наше дело. Кроме того, до начала атаки будет проведена серьезная артподготовка. Более того, первыми в атаку пойдут новые танки и бронетранспортеры. Ваша задача - наладить взаимодействие своих частей с нашими. Собственно, всему этому вас учили в тренировочных лагерях, так что я не вижу в этом больших трудностей. Не сомневаюсь, что нам удастся быстро прорвать оборону противника. Думаю, что трудности возникнут сразу после этого. Объясню конкретно, что я имею в виду. Не хочу, чтобы у нас с вами остались какие-то недоговоренности. После прорыва блокады, считаю, что необходимо будет остаться в Могилеве и организовать там оборону, по примеру Белостокской. Предлагаю также объединить наши территории, при этом значительно их расширив. До сих пор, у нас не хватало численного состава, для того, чтобы контролировать большую территорию. По нашим сведениям, сейчас в окружении находится примерно 400000 военнослужащих, 1100 орудий, 700 танков. Это огромная сила. Необходимо ее сохранить. Если этих солдат и военную технику вывести из окружения, они снова станут перед фронтом атаки, и не пройдет месяца, как немцы опять обойдут их, и они снова окажутся в окружении. Так воевать нельзя. Ну, и в последнюю очередь, для тех, кто колеблется, я скажу, что в верховной ставке, тоже считают, что оставлять Могилев немцам нельзя.
Говоря так, Конев прекрасно понимал, что провоцирует Красных командиров. Легкий гул пробежал по залу.
Я не понял? - Конев удивленными глазами посмотрел в зал, - Вы что-то хотите спросить?
Да! - с места поднялся дивизионный комиссар, - Почему вы говорите о мнении ставки, в последнюю очередь? Почему вы никогда не ссылаетесь на приказы товарища Сталина, и, наконец, почему вы запретили поддерживать радиосвязь с командующим фронтом?
В зале повисла напряженная тишина. Генерал Конев, буквально, кожей ощущал, это напряжение.
Вот мы и подошли к самому главному вопросу. На ваши вопросы у меня имеется один простой ответ. Потому, что мы подчиняемся только приказам товарища Сталина. О проекте "Ветер" знают только единицы, и эти люди абсолютно засекречены. Ни командующий фронтом, ни начальник Генштаба о нас ничего не знает. Не знает о нас даже председатель НКВД, товарищ Берия. Теперь вы можете понять, почему наш проект окружен такой секретностью. Если я позволю вам поддерживать связь с Москвой, то все эти переговоры тут же будут известны Абверу. Что касается ссылок на приказы товарища Сталина, то общие приказы не имеют к нам никакого отношения. А что касается непосредственных приказов, то неужели вы думаете, товарищ генерал, что главнокомандующий настолько глуп, чтобы передавать приказы самым секретным своим войскам по радио, или через газеты.
В зале раздался дружный смех. Теперь, после этих слов командира, все встало на свои места. Конечно, о таком секретном проекте, нельзя было информировать, кого бы то ни было, опасаясь, что информация попадет в руки врагам. Люди облегченно вздохнули. Знание того, что все идет по плану, продуманном самим Сталиным, вдохнуло в них уверенность и подняло их в собственных глазах.
Если больше вопросов нет, - подытожил разговор Конев, - То всем получить приказы у начальника штаба и отбыть к своим подразделениям.
В зале раздался одобрительный гул голосов. Командиры, один за одним, подходили к начальнику штаба, получали от него пакет, расписывались, и выходили из штаба. Скоро в штабе остались только четверо: генерал Конев, генерал Трубачев, полковники Непряев и Романов.
Здорово ты им объяснил, насчет Сталина, - усмехнулся Непряев.
А что делать? Иначе они просто не поймут, - ответил Конев, потом покачал головой и добавил, - Честное слово, как дети.