Так что же насчёт твоего сознания? Мне всегда это нравится! «Я работаю над моим сознанием». Или сознание работает над тобой? Неясно, а? Я думаю, ни то, ни другое.
С.: Проблема в том, что всё, что я скажу, на мгновение может звучать вполне разумно, а потом, после того как вы отвечаете, это превращается в чушь, а то, что говорите вы, звучит так верно. Это звучит так, будто оно вдруг становится совершенно очевидным. А всё, что заявляю я с относительной точки зрения, звучит как дерьмо.
К.: Так и должно быть, поскольку ты хочешь это ухватить, ты хочешь это иметь. Поэтому когда ты хочешь этим обладать, ты сразу делаешь это дерьмом. Из того, что я говорю, на что никто никогда не притязает, ты делаешь дерьмо, просто притязая на это. Ты мастер дерьма. Несомненно. Потому, что ты хочешь это иметь. Для себя. Ты делаешь это дерьмом. Ты делаешь это чём–то, чем можно обладать. Ты делаешь некое понимание «своим» пониманием. Тогда это понимание становится дерьмом, поскольку только мастер дерьма нуждается в неком понимании. Понимание говорения, понимание слушания, нет никого, кто претендует на то, что услышал это или где–то сохраняет. Это нет нужды сохранять. Я не должен думать перед тем, как Я говорю, безусловно нет. Я не мог бы даже пытаться. Я слишком ленив для этого. Но ты думаешь перед тем, как ты подумал, что ты думаешь перед тем, как ты думаешь. Происходит дерьмо. Так что если это даже доля секунды после того, как ты думаешь, что ты думал то, что ты думал, это всё ещё ты думающий. Думание, думание, думание. Это притязание. Сборщик. А что может быть взято, что это может быть? Может ли кто–то забрать То, что является жизнью? Можно ли забрать То, что есть само сокровище? Обладать им? Всё это собрание такого драгоценного понимания и глубоких прозрений — это что? Сто́ит не больше, чем пуканье на ветру для Того, что ты есть. Оно некоторое время воняет, а потом исчезает. Так что это маленькое «я» подобно пуканью, исходящему из Абсолюта. И это пуканье какое–то время воняет, может быть, 50 лет, 80 или сколько–то, но вонючка, который сам похож на маленький запашок, однажды исчезнет. Но Безвкусность, Отсутствие запаха твоей Природы, которое служит источником всех маленьких запашков, воняющих вонючек, эту Безвкусность никогда нельзя ощутить во всём этом. Твоя Природа — Безвкусность, ты не можешь ощущать вкус Того, чем ты являешься. Так что Ты — Безвкусность. И всё, что бы Ты ни пробовал на вкус, пробующий — уже вкус. И всё, что бы пробующий ни пробовал на вкус, горько по сравнению с Тем, что ты есть. Вот почему говорят, что Ты — сама Сладость. Всё, что пробует на вкус пробующий, горько по сравнению с Безвкусностью, которой ты являешься, которая никогда не может пробовать на вкус саму Себя. Так что эта абсолютная Безвкусность, абсолютный Вкус, или всякое отсутствие кого–либо, кто пробует или не пробует на вкус что–либо, — это Сладость твоей Природы. Это сама Сладость. Но ты никогда не можешь её переживать, поскольку всё, что ты переживаешь, вторично. Это просто горечь. Это горько по сравнению с Тем, что ты есть. Потому что всё это — пространство горечи, вся реализация горька по сравнению со Сладостью, которой ты являешься. Любой момент переживания, подобно каждому глотку кофе — закат, что угодно — это не Красота, это отражение Красоты. Он не отличается от неё, но Красоту, которой ты являешься, слава Богу, никогда невозможно переживать ни в каком её отражении. Так что наслаждайся ей. Наслаждайся тем, что Ты не должен наслаждаться Собой ни в чём. И радость, которой ты являешься, невозможно находить или утрачивать ни в каком переживании. Я не говорю «не наслаждайся ей». Я просто говорю — наслаждайся всем, чем угодно. Так как всё это — То, что ты есть. Но Красота, которой ты являешься, никогда не может переживаться ничем из этого ни в каком относительном смысле. Красота, которой ты являешься, есть всегда. Абсолютное переживание, которым ты являешься, никогда–никогда. И то переживание никогда не может становиться больше или меньше посредством чего бы то ни было из этого: чем бы это ни было — веданта. Мне нравится веданта. Но опять же только потому, что она никому не нужна. Её невозможно избежать. Но в ней никто не нуждается. Так что если её невозможно избежать, то что делать? Это «что делать». Быть может, Ты пробовал всё на свете, чтобы избежать реализации Себя, поскольку знаешь, что в любых попытках знать самого Себя есть страсть, есть страдание. Но Ты не можешь этого избежать. Так что есть абсолютное окончательное понимание: невозможно избежать самого Себя. Так что? Что делать? Тот Покой невозможно обрести. Он всегда был. Но посредством этого понимания, что невозможно найти тот Покой — Покой, который уже был, просто есть. Он всегда был, и твоё внимание просто больше не обращается вовне, надеясь на что–то. Надежда может отпасть. Но вопреки тому, что ты пытаешься делать перед лицом этого. И это подобно описываемому в «Махабхарате» — «мне всё равно», случающееся в аду[6]. Тогда больше нет никакого избегающего. И в отсутствии избегающего нет никакого ада. Ад есть только потому, что Ты хочешь чего–то избежать. Ты хочешь избежать самого Себя. Но это в той же мере Ты сам, как высочайшее сознание, или осознавание, или что угодно. Это. Не более и не менее чем то. Так было всегда. Момент за моментом. Следующий, следующий, следующий, следующий. Кадр за кадром. И тебя формирует То, что ты есть. Но кому интересно быть формируемым Тем, что он есть? Ты абсолютно формируем. Ты абсолютно обречён быть тем, что ты есть. И это То, чем ты являешься. Это Твоя абсолютная тюрьма. И Ты — единственный заключённый Своей собственной воображаемой тюрьмы. Так что же? Ты сам виноват в том, что лишён свободы — чем? Своим собственным воображением. Ха–ха. И Ты не можешь из этого выбраться, потому что никто не может выбраться из воображения, поскольку никто не находится в воображении.
6
Юдхиштхира попадает на Небеса, но не обнаруживает там своих братьев, друзей и соратников и узнает, что все они в аду. Он просит Кришну перенести его к ним. Кришна выполняет просьбу и спрашивает, мог бы он навсегда остаться в аду. Юдхиштхира отвечает, что ему всё равно. —