— Марк! — вскричала, чуть увидев меня, женщина. — Марк, зачем ты обманываешь меня?! Ты жив!!! Почему ты скрываешься в этой комнате?
Комната была не больше херсонесской, с белеными потолком и стенами, темнота в углах скрадывала скудную мебель, — огонек светил еле-еле, — да и женщина смотрела больше на меня, чем на обстановку.
— Марк… — шептала она, и я не видел за свою жизнь более пристального и более влюбленного взгляда. — Марк…
— Как ты очутилась здесь? — задал я главный для меня вопрос.
— Нет, ты не Марк… Кто ты? — и отшатнулась от меня, словно я был тенью или привидением.
— Я же сказал тебе — я тот, в ком сейчас душа Марка. И я видел его смерть. Я видел, как корабль пошел на дно, и никто не спасся. А душа Марка, должно быть, отлетела.
— Куда?
— Я не знаю. В какую-то неизвестность. Где она блуждала, перед чьим судом была, в ком еще жила — мне не известно. Боги не открывают людям своих тайн, эта — одна из них. Могу сказать только, что не было в душе Марка большей ценности, чем любовь к тебе, и если и ты любила его, то это, наверно, и связало нас сегодня.
— Я прилетела, — грустно сказала Понтия, — как бабочка на огонь.
— Сколько времени прошло с того дня, как Марк покинул Херсонес?
— Идет третий месяц. У нас холодно, дует северо-восточный ветер, который приносит снег. В море штормит, все корабли в бухте. Мачты качаются так, что кружится голова. Все корабли дома, кроме корабля Марка… В моей комнате меняют жаровни, я одна…
— А где Пармен?
— Он на своей усадьбе, занят вином. У нас хороший урожай винограда… А теперь оставь меня на время — я плачу… Постой! — вдруг выпрямилась она. — Откуда ты знаешь Пармена?!
— Я знаю не только Пармена. Мне известно все, что было в твою последнюю встречу с Марком. Как заснул пьяный Пармен… Как Марк пришел в твою комнату на втором этаже… Как ты наградила его, истосковавшегося по любви, целым ее морем…
— Ты… знаешь… все?
— Даже те слова, что ты говорила ему в ту ночь.
— Ка… кие?
— Ты называла его "мой соленый", "мой Нептунчик", "рыба, попавшая в мою сеть". И еще…
— Не надо! — выкрикнула она. — Как ты можешь! Откуда ты это знаешь?
— Я уже говорил тебе: у нас с Марком одна душа. И я, получив ее, знаю все сокровенное, что он испытал в ту ночь. Душа хранила ту радость многие годы…
— Испытал?! — с ужасом в голосе воскликнула женщина. — И ты, выходит, вместе с ним? Как это? Объясни!
— Его душа, странная странница, став наконец моей, однажды показала… да, показала мне, чем она богата… — я очень осторожно подбирал слова.
— Чужому человеку… — прошептала Понтия, — все самое… Я не могу этого понять, я против этого… А ты, скажи, ты тоже любишь меня? — задала она спасительный для себя вопрос. — Ты — любишь?
Я понял болезненное состояние женщины, чья тайна стала известна чужому человеку, и поспешил ее заверить:
— Марк передал мне все.
Впрочем, мой ответ едва ли был услышан.
Плечи женщины опустились.
— Боги, — шептала она, — какие испытания вы посылаете мне! — Теперь я не узнавал в голосе донельзя обескураженной Понтии ту молодую, светящуюся счастьем гречанку, которую впервые увидел на лестнице херсонесского дома. — А скажи мне — я до сих пор не знаю, как тебя зовут… Виктор… Скажи мне, Виктор, сколько времени разделяет Марка и тебя? Меня и тебя?
Я вынужден был признаться:
— Много… Твоего города уже нет на полуострове — ни одного дома. Одни развалины. Остатки стен — не выше человеческого роста. Сохранились, правда, городские стены, в которых вы хоронили именитых покойников, центральные ворота помнишь их?.. Теперь повсюду на мысу валяются серые древние камни, заросшие кустарником и травой — из них вы когда-то складывали дома. Это был рыжий ракушечник, да? Только море, как, наверно, в твои времена — синее-синее… И все тот же прибой — какой слышали все вы, начиная с первых переселенцев-гераклеидов…
— Сколько лет? — повторила вопрос женщина.
— Две… тысячи.
— Значит, мой дом, Пармен, сын, усадьба на равнине — всего этого уже не существует? Только древние кости в земле? Только пепел?
— Все изменилось, Понтия, ты ничего бы не узнала из прежних мест, кроме городских ворот. И не найдешь, верно, своего дома.
— А где я сейчас нахожусь?