Рубашки нет, за потное после железяк тело не ухватишь — руки соскользнут. Броски отменяются... Попробую использовать умения, приобретённые в «Титане». Там через одного мастера поединков. Их школа больше спортивная, для честного ринга, и более сложная, с расширенным арсеналом рукопашных хитростей. Зря меня, что ли, на всех занятиях лейтенант дубасил, вколачивая азы? Кое-что отложилось.
— Иди, — потребовал Пай, с пониманием следя за мимикой на моей физиономии. — Пытаешься выработать тактику?
— Скорее, прикидываю шансы, господин старший надзиратель. У нас слишком разные весовые категории.
Про то, что после карцера еле ноги волоку — умолчал. Вряд ли этот аргумент мне поможет.
***
Когда я входил в нарисованный круг — условное поле боя, заключённые оживились, а кое-кто, раздухарившись, приветственно захлопал в ладоши, как бы приглашая не затягивать с началом представления.
Заждавшийся курчавый состроил зверскую рожу, напряг подкожные бугры.
— Рубаху сними, — посоветовали сбоку.
Дельно. Комплект одежды у меня единственный.
Скомканную ткань, не глядя, протягиваю за спину, её забирают. Между мной и добровольно вызвавшимся метра три. Того аж дрожь бьёт от нетерпения.
— Бой! — почти в ухо провозглашает надзиратель, опустив приличествующие перед схваткой формальности.
Поднимаю руки со сжатыми кулаками, подбородок держу поближе к груди. Слежу за малейшим движением курчавого. Бросится или нет?
Мой противник показал себя с лучшей, к огорчению, стороны. Вместо бездумной атаки, призванной задавить оппонента массой и мощью ударов, он подобрался, втянул голову в плечи и крохотными, надёжными шагами двинул по часовой стрелке, приглашая меня вступить в этот танец.
Тоже присматривается, изучает. Хочет понять, какую тактику выбрать.
А я никуда не иду. Синхронно поворачиваюсь, перетаптываясь, следом за курчавым. Стопы стараюсь не отрывать, отчего перемещения сопровождаются шаркающим постаныванием подошв.
Бросок кулака начинается издалека, на пределе допустимого расстояния между бойцами. Так, проба... Проверка на дёрганность. Настоящей угрозы он не несёт. Отклоняюсь, заставляя увесистую, сжатую пятерню повиснуть в воздухе, шлепком отбиваю новую попытку достать меня той же рукой и, как на картинке, вижу перед собой приоткрытый подбородок.
Ошибочка, дружище. Ты левый кулак опустил к груди, пока вытягивался. Там, соглашусь, удобнее, но... За это меня особо гоняли, на всех занятиях. Что в армии, что в «Титане», указывая на недочёт точным шлепком и напутствуя: «Береги подбородок».
Преимущество реализовал, не задумываясь. С шагом впечатал правой в скулу, попытался добавить левой. Курчавый повторил мой манёвр — отклонился назад, надеясь, что я до него не достану. Ещё и вес на отставленную ногу перенёс.
Сам он вроде серьёзный, а в зрачках — бесенята пляшут. Как на курорте человек. В караоке оттягивается или винную карту по списку тестирует, шлёпая пустыми шотами по стойке. Сплошное удовольствие.
Ну, это поправимо.
Дальше в атаку не полез. Далеко, к тому же, противник этого и ждёт. Напружинился, за пропущенную плюху готовится рассчитаться мелкими, по ходу добавляя крупных. Намерение просматривается как расписание рейсов на вокзале — чётко, открыто. Могу поручиться, ближайшее будущее видится ему так:
Я наношу, точнее, пытаюсь нанести, следующую помордасину.
Он блокирует, контратакует, используя превосходство в весе.
Я, грустный, падаю, проиграв, и смирно лежу в нокауте.
Все самозабвенно аплодируют. Пай умиляется, фиксируя результат схватки. Курчавый — победитель.
Мечты, мечты... Ты медленный. Мечтай скромнее.
Немалую часть моих тренировок что в армии, что в «Титане», составляли удары ногами. «Выше пояса, — как любил повторять сержант Бо, — бьют или профессионалы, или дебилы». Нас он относил к последней категории, заставляя отрабатывать до автоматизма подсечку с захватом, переходящим в бросок, «расслабляющий в пах» — банальнейший пинок по яйцам прочным солдатским ботинком, и боковой удар в колено врага.
Все последствия этих ударов каждый из взвода опробовал на себе, ещё в учебке, дабы знать об эффективности приёмов не понаслышке. Очень... памятно получалось. Слёзы брызгали фонтаном, а медики орали, на чём свет стоит, взывая к небу о том, что не было ни одного призыва, где бы после подобных проб тестикулы резать не пришлось или к ногам шины приматывать.