Опровержение, о котором так пёкся помощник из НьюДании, оказалось фикцией. У президента имелось своё, заранее заготовленное: с сержантом Бо, парнями и продуманным сценарием. А всё то, что происходит в этом зале — усиление требуемой шумихи. Потому, в начале шантажа, он и обратился к Федерации . Не ради запрета показа, как могло показаться. Не для тайных переговоров. Ему требовалось элементарно нейтрализовать Федерацию в своих планах, чтобы теперь она не вздумала вмешиваться. Блокировать сильного игрока заранее полученным согласием о помощи.
Но что дальше?
— Выборы будут назначены в установленный законом срок, — осознав, что вновь пришёл его черёд молоть языком, перешёл к частностям секретарь, полностью копируя железную манеру шефа. — На столе у генерального прокурора уже лежит заявление о защите чести и достоинства господина президента, а также о проведении беспристрастного следствия по всем пунктам дезинформационной компании врага. Будет обеспечено полное содействие органам следствия, создана особая комиссия с привлечением представителей всех парламентских сил и фракций. Результаты процесса, как транзитные, так и итоговые, станут известны всем без исключения...
***
Пресс-конференция закончилась через пять минут, без всяких обсуждений. Журналисты, переговариваясь, расходились из зала, а особо трудолюбивые уже звонили в редакции, в студии, записывали срочные выпуски прямо среди коллег, поворачиваясь спиной к пустеющему возвышению со столами и на ходу сочиняя текст.
Мне удалось всё это увидеть лишь потому, что порядок убытия со сцены был заранее предусмотрен телесуфлёром. Первым ушёл президент, не оборачиваясь и с гордо поднятой головой, следом секретарь.
Сидевшая рядом дама, которую пригласили неизвестно зачем, задержалась, указав ногтем на экран планшета. Я должен был идти после неё, но раз она сидит, то нечего и рыпаться, нарушая порядок.
Команда подниматься и валить пришла минуты через полторы. В пустом служебном коридоре нас встретил охранник, пропустил женщину, а мне указал на неприметные двери без вывески.
— Проходите, — произнёс мужчина в костюме, обосновавшийся в крохотном помещении со стеллажами, моющими средствами и тумбой робота-уборщика у стены. — Вам просили передать, что ваш друг прибывает на вокзал через два часа сорок минут. Поезд... — он, не спрашивая номера, отправил мне сообщение с координатами состава. — Желаете встретить?
— Хотелось бы.
— Тогда поезжайте.
Угу. Свободен, значит. И тут же пискнул коммуникатор:
— Слушаю.
— Валил бы ты с планеты, пока есть возможность, — в очередной раз посоветовал динамик голосом вездесущего помощника. — Ты ведь тоже обо всём догадался? Скоро начнётся... Цирк с клоунами под куполом и пьяными шпрехшталмейстерами, — звонящий коротко, но ёмко выругался. — Выборы-выборы...
***
Пробиться к Психу мне не удалось. Заранее предупреждённые репортёры плотно облепили выход из вагона, мешая остальным выходящим и спешащим по перрону пассажирам, потому наблюдал издали.
Первый номер вернулся с кампанией. Рядом с ним отирался дородный майор, изображавший из себя заботливую няньку. Получалось у него неважно из-за широченной улыбки, точно парализовавшей физиономию, и постоянного желания угодить в объективы камер, оттеснив виновника торжества. Тот, впрочем, не возражал, отмахиваясь от наседающей журналисткой братии, и кивал на майора.
Псих... Он похудел ещё больше, осунулся. Некрасивое лицо с острым носом было будто не от мира сего: сдержанное, прохладное, какое-то... всё в себе.
Репортёры что-то спрашивали у освобождённого бойца, но за него отвечал сопровождающий, сообщая всех и каждому о приглашении на пресс-конференцию с последующим банкетом.
Затем, сквозь плотную толпу, протиснулся видный господин, громко объявивший о своей принадлежности к ветеранскому комитету. Поздравил, пожал руку, приобнял Психа за плечи и замер, давая возможность запечатлеть столь трогательный момент для вечерних новостей. Майор тоже прижался, с другой стороны, стерев улыбку и придав суровости полной морде, под стать отрешённости освобождённого.
— Маяк! — Псих даже привстал на цыпочки, заметив меня. — Маяк!
Я сделал приветственный взмах рукой, с непонятным удовольствием глядя, как мой первый номер бесцеремонно расталкивает репортёров, под сдавленный визг наступает кому-то на ногу, игнорирует возмущённый тон сопровождающего, требующего «соблюдать протокол».