— И ты должна знать, что будет совершенно нормально, если ты придешь одна. У Гари есть двоюродный брат, который просто умирает, как хочет познакомиться с тобой, — добавляет Даг.
Превосходно. Мои бывший муж-гей пытается меня сосватать. Есть ли что-нибудь еще более унизительное?
— Конечно, я приду на свадьбу, если ты посадишь меня за стол с одиноким кузеном, оденусь во все белое, чтобы полностью переключить все внимание на себя, — говорю я ему.
— Ну, сейчас ты просто жестока. Я поставлю в приглашении плюс один на всякий случай. Мы поговорим позднее. Чмоки!
Я отключаюсь и бросаю с силой свой сотовый на стол.
— Знаешь, в данном случае, будет вполне нормально назвать его ублюдком, — говорит Кеннеди, подходя к моему столу и забирая файл с делом.
— Я не могу назвать так Дага. Он лучше.
Пэйдж входит в помещение со стаканчиками кофе в руках.
— Кто лучше?
Кеннеди берет стакан из картонной подставки.
— Даг. Он позвонил поговорить насчет свадьбы.
Пейдж закатывает глаза и ставит подставку на мой стол.
— К черту его. Он мудак.
— Видишь? Я же тебе говорила, — улыбается Кеннеди. — Давай, скажи это. «Даг мудак».
Схватив свой стаканчик с кофе, я открываю крышку и дую.
— Даг — не… мудак. Он счастлив. Он женится. Я не могу злиться на него.
— Бл*дь, ты не можешь! — восклицает Кеннеди. — Он женился на тебе, когда знал, что гей. Мудак. Ты поймала его трахающимся с мужчиной в вашей гостиной. Мудак. Он все-таки пригласил тебя на свою свадьбу. Огромный мудак.
Я делаю глоток кофе.
— Мы можем поговорить на другую тему? Я не хочу думать о свадьбе, пока не возникнет такой необходимости.
Кеннеди упирается бедром о край моего стола.
— Хорошо. Давай поговорим о твоем словарном запасе. Скажи «трахаться».
Я смотрю на нее с раздражением.
— Я чувствую, что пуританка Лорелей просто умирает, желая вырваться из своей скорлупы и прокричать что-нибудь матом. Как ты собираешься работать бок о бок с Далласом Осборн и не назвать его долбоебом хоть раз? — спрашивает Кеннеди.
Я рассказала девчонкам про свой план, который придумала после суда. Они сказали, что он гениальный, и Кеннеди последние несколько дней пытается меня подготовить к предстоящей работе, превращая мой рот в какую-то сточную канаву.
— Мне кажется, что не возникнет такой ситуации, клянусь. Мне все это не нужно, — говорю я ей.
Кеннеди пожимает плечами.
— Эй, я просто приглядываю за тобой. Я не хочу, чтобы в один прекрасный день ты выплеснула все свое дерьмо, заорав что-то совсем постыдное, типа: «Ты кусок дерьма, х*р еб*нутый!»
Игнорируя ее, я смотрю на Пейдж.
— Ты отправила переписку Далласа?
Она улыбается и занимает свое место за столом напротив меня.
— О, уверена, что да. И я убрала половину информации, как ты и предлагала, и написала, что если он хочет получить остальное, то должен связаться с тобой.
Я попросила Пейдж отправить переписку по е-майлу Ричарда Ковингтона, которую обнаружили у него дома, Далласу. Минус несколько существенных деталей типа, от кого и когда были отправлены письма.
— Я также вычеркнула каждое четвертое слово, просто связанное с ним, — отвечает Пейдж со смехом.
— Он будет в бешенстве, — с улыбкой говорит Кеннеди.
У меня звонит телефон, кинув взгляд на дисплей — Даллас.
— Ну вот, легок на помине. Довольно-таки быстро.
Откашливаясь, я беру трубку и лучшим своим профессиональным голосом говорю:
— Лорелей Уорнер, чем могу вам помочь?
— Где остальная информация в этих письмах? — без предисловий спрашивает Даллас.
— И тебе доброе утро, мистер Осборн. Какие письма вы имеете в виду? — мило интересуюсь я.
Пейдж и Кеннеди прикрывают рот руками, пытаясь подавить смех.
— Завязывай. Ясно. Это мое наказание из-за штрафа. Хорошо. Я оставлю тебя в покое, и ты и дальше можешь играться в детектива. Я больше не слова не скажу об отсутствии у тебя опыта. Дай мне остальную информацию об этой переписке.
Я беру ручку и постукиваю по столу. Его идея, не вставлять мне палки в колеса на самом деле имеет определенный смысл, но это не совсем то, чего мне хотелось бы. Я хочу заставить его съесть свои слова, поскольку могу сделать эту работу сама.
— Ты избежал тридцать дней тюрьмы и не потерял лицензию, только благодаря мне, — напоминаю я ему.
— Да, и должен заплатить штраф в две тысячи долларов, — жалуется он.
Я скрежещу зубами.