— Я куплю тебе еще одну пару, запасные.
— Дочь, что же ты не подумала? — с упреком сказала мама.
— Да вот… забегалась.
— Ничего страшного, Вера Петровна, Лесенька у вас — чистюля, — ласково проговорил Андрей, потрепав ее по голове по дороге к раковине. — И у меня.
Леся бросила на него красноречивый взгляд за спиной мамы. Тот его поймал, нежно улыбнулся в ответ.
— Дамы, сварить вам кофе?
— Ну что вы? — засмущалась мама. — Утруждаться зачем? Я пойду уже…
— Пусть сварит, — встряла Леся. — Андрей ЧУДЕСНО варит кофе!
— Лесенька, убей не помню, где наша турка?
— В ящичке над раковиной… милый. И кофе там же… арабика…
— Андрей, а где вы работаете? — спохватился мама. — Леся что-то говорила про кофе, но мы с папой ее не поняли. Вы какой-то эксперт?
На этот раз красноречивый, полный упрека взгляд достался Лесе.
— У меня свой кофе-бар, кофейня в Зеленом переулке возле набережной.
— У вас… собственное кафе?
— Да, заведение небольшое, но уютное, заходите, буду рад. Мы ведь уже почти родня.
— Леся, что же ты не сказала, что у Андрея такой интересный бизнес?!
— Я…
Тут мама не усидела. Новость была такая, что ею срочно нужно было поделиться с мужем. Вера Петровна отказалась от кофе и быстро засобиралась.
— Доченька, — сказала мама, обцеловав Лесины щеки коралловой помадой. — А сразу сказала Осеньке, что ты не врешь! Что у тебя действительно кто-то завелся! Даже не верится, что тебе, наконец, повезло! Ой, да что это я?! Ты это заслужила! Держись за Андрея, держись! Раз порядочный… раз тебе нравится… Папа скажет, не из нашего круга, а этот твой был… и что?
— Ладно, мам, ладно, — шипела Леся, боясь, что Андрей услышит ее с кухни.
Когда она вошла, Андрей демонстративно открыл дверцу шкафчика под раковиной и кинул почти полную упаковку с отсыревшей «арабикой» в мусорное ведро. Леся только дернула плечом. Она села на стул, положив ногу на ногу, видимо, забыв, что еще одета в милую пижамку с незабудками, и сказала:
— Шеф, значит.
Андрей выдержал ее взгляд и парировал:
— Какой-то эксперт?
Она покраснела, сердито буркнула:
— А зачем было врать?
— Я почти не врал, — слова давались Андрею с трудом. — Мой бар доживает последние дни, еще пара месяцев, может полгода, и я… банкрот. Единственное, что я хорошо умею делать, это варить кофе… я действительно эксперт, сертифицированный тренер и международный судья. Работу я себе найду. Но это не отменит того факта, что я останусь бариста, человеком у кофемашины или кофейника. Вас это смущает?
— Нет. Но мне очень жаль, — тихо сказала Леся. — Почему… банкрот?
— Старая как мир история: повышение аренды, це?ны на кофе, в последние годы из-за дождей, конкуренция… дьявольская конкуренция. Знаете, сколько кофеин и кафе открыли на Гагарина за последние два года? Шесть. У нас лучше, у нас атмосфернее… у нас дороже. Домашняя выпечка и живая музыка сейчас везде, никого не убедишь, что мы — лучшие. Кроме всего, мы семейное заведение, у нас алкоголь только в составе кофейных напитков, это тоже сказывается. Не смотрите так! — с досадой сказал Андрей. — Не смотри! Вчера я был… слишком счастлив. У меня бывает, раз в месяц максимум.
— Вы предлагали мне руку и сердце, — с иронией сказала Леся, наклонив голову к плечу. — Ты предлагал.
— Неужели? — буркнул Андрей.
— А потом сказал, что тебе срочно надо на мне жениться. Завидую. Даже в таком состоянии ты хорошо знаешь, что тебе нужно, а я если выпью, сначала смеюсь… над всем, а потом плачу… над этим же.
Да, он сказал это, несмотря на то, что выпив, всегда хорошо понимал и помнил, что делал и что говорил, даже во время безудержных молодежных пьянок в юности. Хорошо, что Леся поняла его слова иначе, в русле их договора. И что на него нашло вчера? Всегда же старался в пьяном виде держать язык за зубами.
У Леси зазвонил телефон. Андрей с досадой вспомнил, что забыл свою трубку у Антона, нужно позвонить на рабочий, сказать пацанам, чтобы привезли… если есть выжившие. Впрочем, он весь вечер строго ограничивал до пива тех, кому сегодня на работу — издержки празднования в будние дни. Зато сам не ограничился.
Леся поднесла телефон к глазам, нахмурилась, задумалась, по всем признакам пытаясь вспомнить несохраненный номер, ответила. И побледнела на глазах Андрея. Он никогда не видел, чтобы человек так резко бледнел. Леся стала совсем белой, еще и глаза покраснели. Она слушала — до слуха Андрея доносился мужской голос. Он сразу представил говорящего: прозрачные голубые глаза, впалые щеки, тонкие губы, волосы до плеч, мягкий взгляд солиста «Сибаритов», вкрадчивый, как его голос — Андрей не поленился, погуглил группу, чтобы знать… если что.