― Но полиция…
― Я не сказал, что полиция в чём-то виновата. Я сказал, они могут сделать это ― притвориться, потому что у них есть доступ к данным. Если бы они имели отношение к полиции, сами сразу же изъяли бы чипы из полицейских камер. Но не изъяли, значит, не могли. Это не полицейские, но они могут выглядеть как полицейские. И маскарад будет убедительным ― это несомненно. Больше я ничем вам пока помочь не могу, детектив. Если появится новая информация, вы узнаете об этом, обещаю. Прошу прощения.
Кай слегка кивнул Бэкхёну и вышел из лифта на нужном ему этаже. Бэкхён же прокатился вверх и потом вниз, вышел на стоянку и забрался в машину, непроизвольно проверил ножи перед тем, как потянуться к наладоннику. Хотел связаться с центром, но передумал, вспомнив о возможности прослушивания частоты. Надо ехать самому в отдел информации и архивов, чтобы пробить “бланк”. И Бэкхён от души надеялся, что у него достаточно времени. Главное, чтобы Чанёль оставался в живых до сих пор.
Чанёль честно оставался в живых, хоть и не совсем в безупречном состоянии. Всё-таки доза “касабланки” оказалась достаточно большой, чтобы вырубить его. Точнее, он ощущал себя парализованным. Не мог двигаться, говорить, даже мизинцем на руке шевельнуть, но оставался в ясном сознании ― всё слышал и понимал. И надеялся, что это быстро пройдёт. Зажигалку достать из кармана он так и не успел. Может, к лучшему. Наверное, стоило пытаться достать не зажигалку, а наладонник ― от него было бы больше толка. Но задним умом…
========== Глава 17 ==========
Исин едва не выронил из рук колбу, когда в дверь кабинета громко постучали. Вслед за стуком внутрь ввалился Чонин, выглядевший как обычно. По нему никто бы не сказал, что только после операции. Сегодня в светлых брюках и серой рубашке он вообще казался представительным и удивительно аристократичным.
― Я ждал тебя позже, ― пробормотал Исин, осторожно устанавливая колбу на подставке.
― Сейчас удобнее. ― Чонин уселся на койку и принялся из-под свесившейся на глаза чёлки наблюдать за муками Исина. Колба никак не желала занимать устойчивое положение.
― Нормально спал? Какие-нибудь изменения? И как себя чувствует робот?
― Бедняга в шоке.
― Что? ― Колба всё-таки хлопнулась на пол. Исин вздохнул, осмотрел осколки в голубоватой лужице, махнул рукой и взялся за Чонина.
― Ничего. Так… Есть причины для шока.
― Не дёргайся.
― А вы, доктор, не пихайте мне фонарик в глаза.
― Потерпишь. Так робот тебе не надоедает? Каковы вообще ощущения от постоянного режима?
― Обычные.
― Изменения?
― Не знаю пока.
― Ясно… А что сам робот думает по поводу этой ситуации? Ему не утомительно постоянно быть с тобой на связи?
― Он ничего не думает. И быть на связи ему нравится.
― Вот как… Не шевелись.
Исин осторожно отклеил пластырь и осмотрел шею Чонина. Как он и думал, швы можно снимать. Никакого раздражения, никаких осложнений ― просто тонкий светлый шрам. Ферроволокно удивительно легко прижилось, почти как родное.
― Думаю, всё отлично.
― Я бы так не сказал, ― проворчал Чонин.
― Почему? Что-то случилось?
― Случилось. Настройка. А рядом оказался Лухан. Он провёл общий анализ и получил странные данные прежде, чем настройка завершилась хотя бы на пятьдесят процентов. Я заблокировал его сразу же, как только смог, и удалил все данные, только он всё равно их видел.
― Общий анализ? Что в нём могло быть такого странного? Он же просто определяет основные характеристики и биовид.
― А вы попробуйте, доктор. Вы же умеете?
Исин озадаченно осмотрел Чонина, но послушно сходил за анализатором и датчиками, установил и запустил. Через несколько минут он окаменел, уставившись на монитор.
― Что это?
― Вы меня спрашиваете? ― ехидно уточнил Чонин. ― Простите, сфера деятельности не моя. График какой-то, радуга, красного много. Это что-то значит?
― Гм… Скажи, а ты любой анализатор можешь заблокировать?
― Любой, который подключён ко мне или рядом стоит.
― Отлично. Смотри вот сюда, видишь? Это твой старый общий анализ. Ты можешь запомнить его и всегда выдавать при проверке? Ну, подменять вот эти вот показатели на старые?
― Почему у меня такое чувство, что это незаконно?
Исин осёкся. Потому что это действительно было незаконно. И сейчас он предлагал действовать именно так, как когда-то предлагал действовать Кевин. Двойные стандарты, те самые, которые Исин так ненавидел.
Но что же делать? Чонину нельзя светить свои нынешние данные ― они же дикие и невозможные, да и откуда они вообще взялись?
― Рассказывайте. ― Чонин с тяжёлым вздохом вытянулся на койке и прикрыл глаза.
― Что рассказывать?
― Всё. Что это за графики, почему их надо подменять старыми, с чего вы так побледнели, и до чего додумался Лухан, когда это увидел. Всё. По порядку.
― Это концентрат биовида.
― Знаю. Кажется, раньше у меня другой оттенок был. Это важно?
― Ещё как. Концентрат не может быть красным. Даже у самого альфистого альфы ― не может.
― Но он красный, доктор, сами видите.
― Да.
― Значит, может быть.
― Не может.
― Но есть.
― Но есть. И если кто-то это увидит, у тебя будут проблемы, потому что такого не бывает. Не могут все твои показатели быть в красной зоне. Может быть, анализ считывает сразу и твои данные, и робота, получает среднее арифметическое и выдаёт на экран. Вот мы и имеем то, что имеем. Поскольку теперь тебя и робота уже нельзя разделить, анализ всегда будет вот таким.
― Так вы предлагаете мне запомнить мой старый результат и показывать только свои показатели, скрывая показатели робота?
― Что-то в этом роде. Робота лечить не надо, зачем кому-то его показатели?
― И мои настоящие показатели не изменились на самом деле?
Исин промолчал. Он не знал этого наверняка ― никто не знал, а теперь и не узнает, пока люди не научатся отделять данные Чонина от данных робота, если это вообще возможно.
― Настройка на малый объект. Повторный анализ, ― внезапно произнёс Чонин очень ровным и холодным голосом, почти механическим. Анализатор в руках Исина заработал сам по себе, без чьего-либо участия. Выстроился новый график. Показатели отличались от старых процентов на двадцать, но хотя бы умещались в норму. Со скрипом, но всё-таки. Концентрат получился красно-оранжевым ― на три тона краснее, чем тот официальный, что красовался на документах Чонина.
― Лучше?
― Ага, ― ошарашенно кивнул Исин. ― Что это было?
― Ничего. Просто подумал кое о чём, додумался и настроился на ваш анализатор, сделал маркировку основным сигналом и перевёл двадцать восьмого в служебный режим, ― коротко пояснил Чонин так, словно рассуждал о простейших вещах.
― Прости? Можно помедленнее и на пальцах?
Чонин спрыгнул с койки, стряхнул датчики и подошёл к стене кабинета, взял с подставки маркер, сдёрнул колпачок и размашисто изобразил на гладком покрытии крест из двух прямых линий.
― Система координат. Допустим. В центре на перекрестье ― ноль. Вправо ― плюс, влево ― минус, вверх ― плюс, вниз ― минус. Математика, вы должны хоть что-то помнить, доктор. Пока всё понятно?
Исин помотал головой ― понятно ни черта не было.
― Но я помню принцип системы координат. Продолжай.
― Отлично. Поясняю на пальцах и примерах. Примем за данность, что волевой импульс любого мыслящего существа подобен радиосигналу, идёт?
― Почему радио?
― Так проще, ну хоть любые волны взять можно. Больше сходства и легче объяснить. Но можно уподобить процессам в системе, например, в компьютере. Так ещё проще бу…
― Нет, спасибо, давай на радио остановимся, ― замахал руками Исин. Он обычно с большим трудом приходил к взаимопониманию с компьютерами.
― Радио. Хорошо, доктор. Так вот, у любого мыслящего существа импульсы имеют собственную волну. Чем мощнее мозг и основные параметры существа, тем сильнее и отчётливее сигнал. Чем мозг слабее и ограниченнее, тем слабее сигнал, и тем больше в нём помех.