Моя мама вздыхает... один из вздохов драматического вида, который встряхивает ее плечи.
- Прекрасно. Но вы будете держать дверь открытой, и я буду проверять вас, ребята, всю ночь.
Я не могу поверить, что она прогнулась. И я не могу удержаться от смеха, смотря, когда говорю ей:
- Кажется удивительным… и не жутким.
Слабая улыбка появляется у нее на губах, когда она смотрит на Одри.
- Посмотри, во что ты влезла?
- Я знаю, - говорит Одри спокойно. - Я предполагаю, что это хорошо, я люблю его.
Это первый раз, когда она использовала слово на букву Л, с тех пор как она вернулась, и я клянусь, что мое сердце пропускает удар. Глаза моей мамы становятся немного водянистыми, и ее голос кажется толще, когда она напоминает нам, что мы действительно не одни. Потом она бросает пакет льда на мою кровать, открывает мою дверь очень широко и говорит нам поспать.
- Так... это было интересно, - говорю я после нескольких секунд молчания.
- Да, - бормочет Одри.
Я вижу десятки вопросов в ее глазах… и я целую ее, прежде чем она может задать любой из них.
Я хотел медленный поцелуй, только чтобы ее успокоить, что все будет в порядке. Но когда она прижимается ближе, и я чувствую ее голые ноги, поцелуй углубляется до тех пор, пока я не задыхаюсь, и ее пальцы держатся за мою спину, а мои руки скользят…
- Я сказала, идите спать, - резко произносит моя мама, и мы отрываемся друг от друга, краснея, но ни один из нас не выглядит сильно сожалеющим.
Моя мама топает ногами, уходя, и я не могу удержаться от смеха, глядя, когда я сажусь на кровать, чувствуя себя немного слабым в коленях. Одри медлит секунду, прежде чем она ложится рядом со мной, автоматически принимая сторону, где я не сплю.
- Хочешь быть сверху или снизу? – спрашиваю я, и она поднимает брови. – Я имел в виду, одеяла.
- О. Сверху.
Я надеялся, что она скажет это. Теперь я могу смотреть на ее ноги.
Я скольжу под простыни, и Одри покрывает мои ушибы льдом, я ненавижу меня за то, что хихикаю, но чертовски холодно, и я выключаю свет.
- Тебе удобно? – шепчу я, когда она поворачивается несколько раз.
- Не очень. - Она придвигается ближе, кладя свою голову в пространство между моей шеей и незамороженным плечом. - Лучше.
Я усмехаюсь. Кто бы подумал, что Одри свернется калачиком?
Ее жар мчится по мне, и я понимаю, что это может быть недостаток плана делить кровать с Одри. Как я вообще смогу заснуть?
Я даже не уверен, должен ли я спать, в случае, если Райден пошлет жуткие ветры. Но затем Одри зовет несколько ближайших Восточных и ткет их в водоворот мягких колыбельных, как она раньше посылала меня каждую ночь. Мирное спокойствие их песни всегда охраняло меня, и я опускаюсь в чувство расслабления, все наконец вернулось так, как было раньше.
Лицо Одри врывается в мои мечты, позволяя мне смотреть ей в глаза. Ее дикие удары темных волос, щекочут мою кожу, когда она наклоняется и шепчет, что все будет хорошо. Она поет песню любви и мира, но слова становятся более печальными, исчезая в извинениях. Обещание, что она никогда не оставит меня снова.
Я хочу сказать ей, что я ей верю, но потом темная форма идет по ней, крадя ее песни и ее улыбку. Она отворачивается от меня и кричит... ужасный, леденящий крик, который заставляет мое тело вздрогнуть, когда я сажусь.
Для моих горящих глаз слишком расплывчато, чтобы сказать мне, реально ли это, но я вижу красный и черный, кровь и тень, смешанные с отчаянными криками Одри.
И ветер. Так много ветра.
Буря темных проектов бушует и ревет и глотает все, чего они касаются, нет ничего кроме шторма и хаоса, разрывающих мою кожу, пытаясь вытянуть меня. Я борюсь, чтобы держаться, когда преследующий смех заглушает ветры, вгрызаясь в мой мозг и заставляя мою голову пульсировать с каждым острым ударом.
Шторм распутывается, выращивая голову, руки и дикие темные волосы... Живой Шторм Одри, которая присоединяется к армии других, воя и смеясь, когда они неистовствуют в мою долину, разрывая дороги, здания, автомобили, людей... все что стоит на пути.
Бури выступают против них, вставая в линию Штормов, Гас шагает вперед, поднимая ветрорез Райдена, чтобы хлестать и кромсать... но ветры бросают его в небо и рвут его на кусочку часть за частью. Его отчаянные крики смешивают с громом шторма, когда он рушится, чтобы рассеяться и потеряться в бризе. Остальная часть опекунов поворачивается и бежит, но ветры глотают их целиком, обрызгивая землю красным, когда их тела искривляются в новые Штормы... армия, которая продолжает становиться более сильной, впитывая любого, кто смеет встать у нее на пути. Она направляется прямо ко мне.
Мои родители пытаются бежать, пытаются кричать, но Штормы слишком быстры, слишком беспощадны, когда они поднимают их как бумажные куклы и плюют их на землю раздавленными кучами. Оставляя только меня, стоящим в кругу мертвых деревьев, когда Штормы распутываются, и Райден выходит вперед с почти ликующей улыбкой.
- Я знаю, как сломать тебя, - говорит он мне, и я хочу убежать куда-нибудь в безопасное место.
Но все ушли.
И некуда бежать.
Он смеется, откидывает голову назад, когда говорит:
- Теперь ты умрешь.
Превозмогая боль, бушующую в моей голове, и я чувствую, что мое тело ломается, но я не могу оторваться, не могу вытащить мой разум из ужаса, когда Райден связывает меня в своей гнусный ветер. Не до тех пор, пока теплый ветер сгоняет меня внутри, и тает, и густой туман.
Я прорываюсь, открывая глаза и вскакиваю с кровати... радуясь тому, что я в моей неразрушенной спальне, что мой мозг только регистрирует это, и это Солана склонилась надо мной вместо Одри.
Я падаю на пол, качая головой, чтобы спихнуть сон или кошмар или независимо от того, что это было. Но когда изображения переигрывают в моем уме, я понимаю, что это не была ни одна из тех вещей.
Это не было даже предупреждение.
Это было обещание.
Глава 30
Одри
Вейн не просыпается для меня.
Я попыталась кричать его имя. Пробовала бить жаром нашей связи, как делала в прошлом. Ничто не помогало. Даже поцелуи.
Тогда Солана услышала мои испуганные крики и ворвалась, отпихивая
меня в сторону, и вползала поверх его. Она послала Южный в его ум, шепча команду, которую я никогда не слышала и...
Вейн проснулся.
Его папа повеселел, а его мама плакала и все, что я могла сделать - стоять в углу как посторонняя, задаваясь вопросом, почему он не проснулся для меня.
- Бури вернулись? - Вейн задыхается, протирая виски, когда он поднимается с пола и прислоняется к кровати.
- Я слышала, что Гас пришел в рощу приблизительно час назад, - отвечает Солана, и Вейн резко поднимает голову к ней.
- О, - бормочет он, - Я думал, что ты ушла.
- Нет. Я начала, но... Но мне некуда больше идти.
Даже я не могу не чувствовать жалость к ней. Хотя мое сочувствие становится неловким, когда Вейн спрашивает:
- Ты вытащила меня из кошмара, да?
Она краснеет, когда кивает.
- Твой ум боролся больше на сей раз, но я нашла способ вытащить тебя назад.
- Слава Богу, - шепчет мама Вейна, ее голос - толстый.
- Да, мы должны тебе, - добавляет его папа.
Солана практически пылает от похвалы, или возможно это просто слезы, я чувствую, что мои глаза горят. Но все, что Вейн говорит:
- Мы должны сказать Гасу позвать всех.
Боль в его тоне выдергивает меня с моего места, и я двигаюсь в его сторону, чувствуя, что все наблюдают за мной, когда я пытаюсь выяснить, что сделать. Касаться его почти кажется неправильным теперь, но когда я протягиваю руку, он хватает ее и цепляется за меня, как будто я - единственная вещь, держащая его на земле.