— Ладно. Пойду с тобой, — согласилась я.
Мне показалось, что, кроме Чувака-в-фольге, никто не заметил, как мы встали и ушли. С полным безразличием повернувшись спиной к черлидершам, он салютовал нам, когда мы направились к двери.
— Тебе понадобится шляпа, — сказал Стюарт, когда мы вышли в холодный предбанник.
— Шляпы у меня нет. Я ехала во Флориду.
— У меня тоже нет шляпы. Но есть вот эти штуки…
Он продемонстрировал мне полиэтиленовые пакеты, обмотал один из них вокруг головы и подоткнул так, что эта штуковина стала похожа на странный вздутый тюрбан. Эмбер, Эмбер и Эмбер явно отказались бы напялить на себя пакет… и мне захотелось показать, что я не такая. Я послушно намотала пакет на голову.
— На руки тоже лучше намотай, — сказал он, передав мне еще пару пакетов. — А что делать с ногами — не знаю. Они ведь наверняка замерзли.
Ноги и правда замерзли, но мне почему-то не хотелось, чтобы он думал, будто для меня это невыносимо.
— Нет, — соврала я. — Штаны у меня теплые. И обувь… крепкая. А вот руки я обмотаю, спасибо.
Он удивленно посмотрел на меня:
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Я сама не знала, почему так сказала. Мне казалось, что, сказав правду, я распишусь в собственной слабости.
Открыть дверь мешали ветер и скопившийся снег, и Стюарту пришлось навалиться на нее. Я не знала, что снег может сыпать как из ведра. Я видела снегопады, после которых оставалось сантиметров пять снега, но этот снег был липким и тяжелым, снежинки — размером с пятаки. За пару секунд я промокла до нитки. На нижней ступени я замешкалась, и Стюарт оглянулся, чтобы убедиться, все ли в порядке.
— Эй, ты уверена? — снова спросил он.
У меня был выбор: развернуться и остаться в «Вафельной» или пойти с ним?
Я представила, как трое Мэдисон выстроились в пирамиду прямо посередине зала.
— Да, — сказала я. — Пойдем.
(глава пятая)
Мы обогнули «Вафельную» и пошли по узкой тропинке, ориентируясь по мигающему пунктиру сигнальных фонарей, каждые две секунды разрезавшему мрак. Мы шли прямо посередине улицы — как в фильме про апокалипсис. Минут пятнадцать царила полная тишина. На то, чтобы говорить, требовались силы, которые нужны были для того, чтобы идти вперед, к тому же, если бы мы открыли рты, в них бы попадал морозный воздух.
Каждый шаг был маленьким испытанием. Снег был такой глубокий и липкий, что каждый раз мне приходилось с силой вытаскивать из него ногу. Ноги у меня замерзли так, что я их не чувствовала, а вот пакеты на голове и руках и вправду немного помогали.
Когда мы все-таки набрали темп, Стюарт решился заговорить.
— Так где на самом деле твои родители? — спросил он.
— В тюрьме.
— Да. Ты говорила. Но когда я сказал «на самом деле»…
— Они в тюрьме, — сказала я в третий уже раз. Мне хотелось, чтобы он это запомнил.
Переспрашивать он больше не стал, но задумался над моим ответом.
— Но за что? — спросил он наконец.
— Они… эээ… участвовали в пикете.
— Они что, оппозиционеры?
— Они покупатели. Это был пикет покупателей.
Он остановился как вкопанный:
— Не говори мне, что они участвовали в беспорядках на фирме «Флоби» в Шарлотте.
— Ну да, участвовали, — согласилась я.
— Ни фига себе! Твои родители из Пятерки «Флоби»!
— Из Пятерки «Флоби»? — слабым голосом спросила я.
— У нас на работе весь день только о Пятерке «Флоби» и говорят. Каждый второй клиент их упоминал. И в новостях это весь день показывали…
В новостях? Целый день? Ох, круто. Круто, круто, круто. Знаменитые родители — мечта любой девчонки.
— Пятерку «Флоби» все любят, — сказал он. — Ну, многие. И многие считают их забавными.
Но потом он, должно быть, понял, что то, что случилось, меня не особенно забавляло и именно поэтому я сейчас шла по улицам странного города с пакетом на голове.
— Ты теперь крутая, — сказал он и большими шагами, вприпрыжку обогнал меня. — У тебя же CNN интервью взять захотят! Дочь тех, кто в Пятерке «Флоби»! Ладно, не волнуйся. Я их задержу!
Он изобразил, что отгоняет репортеров и отбивается от папарацци. Это было похоже на сложный танец.
Стюарт и в самом деле немного меня развеселил. Я даже начала ему подыгрывать, закрывая руками лицо от воображаемых вспышек фотоаппаратов. Так продолжалось довольно долго, потому что это отвлекало нас от реальности.
— Это просто смешно, — наконец сказала я, чуть не упав, пытаясь увернуться от воображаемого папарацци. — Мои родители в тюрьме. Из-за керамического домика!