Она посмотрела на него с бесконечным участием.
— Я имела в виду, — сказала она, — что у вас пустая жизнь. Никакого узора. И в вас нет ничего такого, что давало бы какую-то цель. Большинство людей не могут не следовать какому-то замыслу. Они это делают машинально, потому что их натура такова. Это их и спасает, одергивает. Они с этим ничего не могут поделать. А вам спастись не грозит.
— Уникальный образчик. Так?
— В некотором роде. — Миг она вопросительно вглядывалась ему в лицо. — Как странно, — пробормотала наконец она.
Эта пустота в нем была ей по душе. Совсем как будто он голый — не вполне беззащитный, просто неодетый, готовый реагировать, и вот это она сочла привлекательным; такими и должны быть мужчины. Но ее поразило: странно, что она так думает.
— Как странно что? — поинтересовался он. — Что я должен быть уникален?
Он видел — она верит во все, что говорит, а поскольку уделяемое ему внимание льстило, он готов был с ней спорить, если нужно, только чтобы его продлить.
— Да.
— Мне никогда не удавалось поверить во всю эту астрологию и хиромантию, — сказал он. — Не выдерживает критики.
Она не ответила, поэтому он продолжал:
— Давайте ненадолго отвлечемся от рук и приступим к личностям. — Бренди его согревал; он уже отнюдь не чувствовал себя больным. — Вы то есть считаете, что жизнь каждого отдельного человека отличается от прочих и следует своему узору, как вы его называете?
— Да, конечно.
— Но это же невозможно! — воскликнул он. — Очевидно же. Только посмотрите вокруг. Никогда не существовало такого массового производства, которое бы сравнилось с тем, что производит людей, — все одной модели, год за годом, век за веком, все похожи, вечно один и тот же человек. — Он несколько воодушевился, слыша собственный голос. — Можно сказать, что на свете вообще живет только один человек и мы все — он.
Мгновенье она помолчала, затем сказала:
— Чепуха. — От того, что́ он говорил, она неясно разозлилась. Подумала, не оттого ли, что она вообще противится тому, что он выражает свои мысли, но ей все же казалось, что нет. — Послушайте, лапушка моя, — примирительно сказала она. — А чего вы хотите в жизни?
— Трудный вопрос, — медленно ответил он. Из-за нее все паруса у него обвисли. — Наверное, чувствовать, что я от жизни что-то получаю.
Она произнесла нетерпеливо:
— Это ничего не значит.
— Хочу себя чувствовать живым, видимо. Вот и все, наверное.
— Боже всемогущий. Налейте-ка мне еще бренди.
Они оставили эту тему, заговорили о буре и климате вообще. Даер думал, что нужно было ответить тем, что пришло в голову: денег, счастья, здоровья, — и не пытаться говорить то, что он на самом деле имел в виду. Аккомпанементом этим мыслям постоянно возникала картинка — его номер в «Отеле де ла Плая» с заляпанным покрывалом, с клокочущим умывальником.
«У него ничего нет, он ничего не хочет, он сам ничто», — подумала Дейзи. Надо бы его пожалеть, чувствовала она, но он почему-то не будил в ней жалости — скорее легкую злобу, которая отменяла ее прочие эмоции. Наконец она встала.
— Надо посмотреть, что случилось с Луисом и Джеком.
Их они нашли в гостиной за беседой.
— Какой эвкалипт? — спросила Дейзи. — Я знаю, это один из них.
Маркиз нахмурился:
— Большой у ворот. Не все дерево. Только одна ветка, но крупная, что нависала над дорогой. Подъезд перекрыла.
— Почему они вечно умудряются падать на дорогу? — капризно спросила она.
— Не знаю, — ответил Уилкокс. — Но мне подгадило что надо. Как мне теперь отсюда выезжать?
Она весело рассмеялась.
— Вы с мистером Даером, — сказала она ясно и отчетливо, — останетесь ночевать, а утром вызовете такси. Все вот так просто.
— Не может быть и речи, — раздраженно ответил Уилкокс.
— Уверяю вас, сейчас ни одно такси не приедет, в такую-то погоду. Тут и говорить не о чем. А пешком идти — восемь километров.
На это у него ответа не нашлось.
— Как раз на такой крайний случай здесь вдоволь комнат. Ну, хватит уже волноваться, и сделайте мне виски с содовой. — Она повернулась к Даеру и широко улыбнулась.
Обслуживая ее, Уилкокс отрывисто произнес:
— А вам, Даер? Того же? — Даер быстро глянул на него, увидел, что он, похоже, недоволен.
— Пожалуйста. — Уилкокс протянул ему выпивку, не повернувшись.
«Все просто, — подумал Даер. — Он боится, что мы с нею уж очень хорошо ладим».
Поговорили о доме.
— Вам как-нибудь надо заехать днем и посмотреть розарий, — сказала Дейзи. — У нас розарий просто божественный.