Ватсон указал на стопку бумаг на столе возле двери. Облизнул губы и проговорил ровным голосом:
– Вот заметки, которые вы можете полистать в своё удовольствие. Дело в том, что проявления этого невроза не фиксированные, они в значительной степени различаются у каждой жертвы. Что у них общего, так это глубокий стыд, беспокойство, нервное истощение, ненависть к врагу и страх. Присутствует одиночество, поскольку больной отделяет себя от товарищей, и давящее ощущение неудачи в исполнении своего долга. И, что всего важнее, каждый из них перестаёт ощущать себя мужчиной. Это не связано со слабыми нервами или предрасположенностью к расстройству. – Он поймал взгляд доктора Джейкобса – человека с лицом из множества мешковатых складок, который немало написал о чертах характера, свойственных солдатам и приводивших к тому, что кто-то из них испытывал военный шок, а кто-то как будто был к нему невосприимчив. – Вообще-то такой синдром был описан во время американской Гражданской войны, во многих смыслах ставшей первым современным вооружённым конфликтом, во время которого использовались железнодорожная артиллерия и примитивные пулемёты[21]. А русские офицеры демонстрировали симптомы того, что их немецкие доктора называли Kriegsneurosen[22], во время войны с Японией.
– Однако вашего капитана Фэйрли я бы отнёс к чувствительным натурам и думаю, вы со мной согласитесь, – сказал Джейкобс, который вместе со своим учителем, сэром Джоном Колли, считался экспертом в области симуляции болезней[23].
Ватсон поднял брови и повысил голос:
– Запускайте плёнку, пожалуйста.
– Один момент, майор Ватсон, – перебил Крокер. – Кто именно сделал кинематографическое изображение этих субъектов?
– Кинооператор из «Пате»[24].
– «Пате»? – с неподдельным беспокойством переспросил Крокер. – Надеюсь, эти картинки не станут частью «Анимированной газеты», которую в скором времени будут показывать во всех синематографах[25], майор? Только подумайте о боевом духе. Люди могут предположить, что это в каком-то смысле нормально.
– Шарль Пате – мой старый друг, – сказал Ватсон. Вообще-то Шарль Пате был старым клиентом Холмса и с радостью согласился помочь. – Киноплёнки принадлежат мне. Копий не существует.
– Ладно, – буркнул Крокер, успокаиваясь. – Продолжайте.
Представление было похожим на первое: тяжелобольной мужчина пытался выполнять простые задания – застегнуть пуговицы на рубашке, завязать шнурки – и каждый раз сдавался перед лицом их немыслимой сложности. Потом он начал ходить, но при каждом шаге пригибался или уходил в сторону, иногда на секунду кидался на пол, а потом вскакивал. Он уклонялся от воображаемых пуль и снарядов. На последнем кадре солдат опять лежал ничком, укрывая голову руками и ожидая окончания фантомного артиллерийского обстрела.
– Это капрал Доннели. Также выпускник Винчестерского колледжа, как Фэйрли. Как вы знаете, выпускники этого заведения очень хорошо представлены среди офицеров. Но Доннели предпочёл начать службу в звании сержанта, а не офицера. Он вступил в батальон Королевских ирландских стрелков и был на Сомме в первый день. Под мощным огнём спас троих раненых сослуживцев, потом отправился назад, чтобы уничтожить пулемётную позицию, из-за которой погибло так много его товарищей, и преуспел благодаря ручным гранатам Милса и винтовке. Некоторые думают, он заслужил Крест Виктории[26]. Я сомневаюсь, доктор Джейкобс, что его можно было отнести к чувствительным натурам. А если и можно, то нам бы не помешали ещё пара тысяч таких же, наверное.
– Как по мне, это похоже на синдром ложной эвакуации, – гнусаво проговорил Джейкобс. Это была его собственная выдумка – идея, согласно которой психическое расстройство, равнозначное уклонению от долга, можно было сымитировать, чтобы вернуться к родным пенатам. Он считал это новым эквивалентом жевания бездымного пороха ради симуляции сердечного расстройства и полагал, что явление распространяется среди «слабовольных» новых военных подразделений точно зараза. – Это просто пантомима.
– Зрелище не вызвало у меня ни единой улыбки, когда я сделался его свидетелем, – парировал Ватсон.
– А что теперь? – спросил Крокер. – Где этот пациент сейчас?
– Свет, – скомандовал Ватсон, когда мелькнул последний кадр плёнки. – Доннели был из нижних чинов, – продолжил он, следя за тем, чтобы не зарычать на членов комитета. – Санаторий в сельской местности или «особое» больничное крыло не предназначены для таких, как он. Нет, его послали в «восстановительное» отделение госпиталя Нетли, где пациенты живут в жестяных хижинах и подчиняются военной дисциплине, включая полный осмотр вещей личного пользования в шесть тридцать утра, марши, учения и постановочные сражения – всё это задумано, как мне сказали, чтобы помочь им «заново открыть в себе мужественность». Семья регулярно посылала ему «Антиневрастин Доктора Хартмана», который он пил в больших количествах. И который, как вы знаете, содержит, большей частью, яичный белок и спирт. Но я всё равно собирался сегодня привести сюда капрала Доннели.
21
«…первым современным вооружённым конфликтом, во время которого использовались железнодорожная артиллерия и примитивные пулемёты» – в первом случае речь идёт о пушке Брука и других береговых орудиях, которые во время американской Гражданской войны помещали на железнодорожные вагоны-платформы и перемещали к местам сражений; во втором – о пушке Гатлинга, прообразе современного пулемёта.
25
26