– Нет, просто услышала вой волков.
– Волки тебя не обидят. Нет никаких сведений, что они когда-нибудь нападали здесь на людей.
– Я знаю, но в темноте это звучит, как с того света… Неужели она плачет? Дэйн поглядел вниз и увидел блестящий след слезы у нее на щеке.
– Кэтлин! Так болит нога?
– Нет.
Он встревоженно вглядывался в ее лицо. Кэтлин не была плаксивой. Она не плакала, ни когда ее сбросила лошадь, ни после падения в озеро, ни при встрече с кугуаром.
– Кэтлин, что случилось?
– Не знаю. Все! – Голос ее дрожал. Дэйн подошел к задней двери в комнату Кэтлин и открыл ее. – Просто все так… ужасно!
Дэйн донес ее до кровати и сел на край, продолжая держать Кэтлин в объятиях. Ситуация была взрывоопасной. Ему хотелось защитить ее, осушить ее слезы, утешить… Но разум твердил ему, что он должен немедленно оставить Кэтлин и бегом бежать прочь, пока не запутался в своих чувствах еще больше. Но Дэйн не мог так поступить. Кэтлин выглядела такой беззащитной… она в нем нуждалась.
Дэйн глубоко вздохнул и, прижимая ее к себе, как испуганное дитя, нежно погладил ее волосы. А затем он произнес слова, которые могли определить его судьбу и навеки привязать к ней:
– Не плачь, милая. Может быть, тебе станет легче, если ты мне обо всем расскажешь?
Глава 22
Он назвал ее милой! Кэтлин стало так стыдно, что она больше не могла выдержать. Все, что она сегодня делала, было ложью. Она фактически заставила Джейка помочь ей вызвать у Дэйна ревность. Затем она притворилась, что повредила ногу, чтобы вынудить Дэйна унести ее на руках прочь от людей в ее комнату. А теперь она притворяется, что испугалась волков. Хотя волки вовсе ее не пугали. Их вой в ночи казался Кэтлин первобытно-прекрасным. Но она действительно была напугана. И это ложью не было. Ее испугало то, кем она сегодня предстала: интриганкой, обманщицей, женщиной, пытающейся заманить Дэйна в ловушку, принудить его полюбить себя.
– Милая?
Дэйн смотрел на нее с такой нежной тревогой, что Кэтлин утратила всю свою решимость. Не может она лгать любимому человеку, даже если, сказав правду, потеряет его. Она набрала в грудь побольше воздуха и призналась ему во всем, не заботясь о том, что говорит сумбурно и не очень понятно:
– Это была идея Иды и Мэрилин. Они видели, как я несчастна, и хотели мне помочь. И Джейк тоже. Он только помогал мне, говорил, что ты тоже мучаешься. Я не могу больше так жить. Это неправильно. Я не могу уехать и не могу остаться. Не знаю, что делать.
– Так, значит, сейчас ты повредила ногу?
Голос Дэйна по-прежнему звучал мягко. Или это игра ее воображения? Кэтлин ни в чем не была уверена. Но пусть даже он станет после этого признания ее ненавидеть! Пусть! Больше она не могла его обманывать.
– С ногой все в порядке. И волков я не боюсь. Я боюсь лишь одного: потерять тебя и… Вот, собственно, и все.
– Я так много значу для тебя?
– Да. – Кэтлин прерывисто вздохнула. – Когда ты отворачиваешься от меня, я готова зарыдать. Я хочу, чтобы ты все время был здесь, со мной. И даже, если ты меня не любишь, я все равно тебя хочу.
Дэйн обнял ее еще крепче, и, когда наконец заговорил, голос его был напряженным, словно он с трудом выдавливал из себя слова.
– Я тоже тебя хочу. Ида и Мэрилин правы. Я так же несчастен, как ты. Но что мы будем с этим делать, милая? Я не волен тебя любить. Есть еще одна женщина, и я не могу выбросить ее из головы.
– Ты… ты любишь кого-то еще? – вздрогнула Кэтлин. Внезапно ей стало ужасно холодно, хотя Дэйн продолжал обнимать ее.
– Да. Она ушла. Я потерял ее пять лет назад.
– Она… есть шанс, что она… вернется?
– Нет. – Он покачал головой, и Кэтлин увидела в его глазах отчаяние. – Но я все еще ее люблю. Я не могу перестать ее любить. Можешь это понять?
Кэтлин кивнула:
– Да. Я понимаю. Но мне все равно. Ты… ты любишь меня, хотя бы немножко?
– Я очень тебя люблю, но никогда не смогу дать тебе то, чего ты заслуживаешь. Поэтому будет нечестно по отношению к тебе, если мы…
– К дьяволу честность! – воскликнула Кэтлин, не дав ему закончить фразы. – Мне нет дела до честности. Мы не можем быть рядом и оставаться чужими. Так не получается! Ни у тебя, ни у меня.
Дэйн кивнул:
– Знаю. Но, Кэтлин, я никогда не смогу на тебе жениться и дать тебе то, чего ты хочешь.
– Тогда я возьму то, что ты можешь мне дать. – Кэтлин обвила его шею руками. – Мне будет этого достаточно. Обещаю. Дэйн, пожалуйста…
Голос ее был нежным, молящим, а он хотел ее всем своим существом. Имеют же они право захватить хоть чуточку счастья, которое предлагает им жизнь.
Дэйн застонал – стон шел из глубины его души – и прильнул губами к губам Кэтлин. Его язык проник в ее рот, обещая грядущие ласки. И когда она раскрыла свои губы и язык ее пылко ответил ему, Дэйн воспринял это как дар, как возвращение домой, туда, где и должно ему было быть.
– Опять? – рассмеялась Кэтлин. Она потянулась к нему и заметила, что уже светает. Наступало утро. Они так и не заснули. Но она нуждалась в нем больше, чем в сне. Поспать она сможет и потом, но минуты, которые они проводили вместе, были бесценными, и тратить их на сон Кэтлин не собиралась.
Она попыталась передвинуться в постели, но Дэйн удержал ее на месте.
– Нет, малыш, оставайся так. Я хочу любить тебя.
Он вновь оказался в ней, твердый, сильный, требовательный. Он держал ее крепко и вонзался в ее жаркую глубину. Был момент, когда Кэтлин показалось, что она умрет, сорвется в бездну. Но Дэйн держал ее так крепко, что с ней ничего не могло случиться. С каждым мощным выпадом его жизненная сила изливалась в нее, раскаляя до белого пламени, пока она не взорвалась бесконечным блаженством.
Потом они уснули. Руки Дэйна продолжали обнимать ее, его тело все так же прижималось к телу Кэтлин, пока лучи солнца не превратили красные гардины в яркий огонь, пока не запели птицы свои утренние песни, слившиеся в какофонию звуков, способную пробудить и мертвого. Кэтлин почувствовала, как чуть заметно изменился ритм дыхания Дэйна, и поняла, что он проснулся. Он все еще находился в ней, она пошевелилась и тем вызвала его мгновенный отклик. И он задвигался в ней… сначала медленно, потом быстрее… еще быстрее… У Кэтлин на глазах выступили слезы счастья. Томно, нежно, женственно отвечала она на ласки Дэйна. С легким вздохом она отдалась теплой волне, которая влекла ее все дальше и дальше от этой постели, комнаты, в манящую неизвестность… Бесконечное море блаженства плескалось о золотой берег, унося их в нирвану. Кэтлин купалась в этих ощущениях, полностью открывалась любимому, целиком, до конца отдаваясь ему каждым вздохом, каждым содроганием.
– Кэтлин, дорогая моя, – прозвучали над ухом его тихие слова. – Уже утро.
Она улыбнулась, коснувшись любимого лица.
– Я знаю.
– Тебе необязательно вставать. Я сам справлюсь с завтраком.
– Без меня? – Кэтлин лукаво улыбнулась, – Ни за что! Я люблю проводить с тобой утро. Я тоже встаю.
Последовало недолгое молчание. Потом Дэйн засмеялся:
– Мне казалось, что ты терпеть не можешь рано вставать.
– Не могла. – Она отодвинулась от него – это далось ей очень непросто – и села на постели. – Ты меня изменил. Если каждый день будет начинаться так, я буду просто обожать раннее утро.
Разумеется, о происшедшем уже знали все. Садясь за стол с утренней чашкой кофе, Кэтлин опустила глаза. Джибби весело насвистывал, Джейк радостно ухмылялся, даже Джесси разглядывал их с любопытной, но, несомненно, одобрительной улыбкой.
– Думаешь, они знают? – Дэйн выдвинул стул и, усевшись рядом с Кэтлин, положил руку ей на плечи.
– Угу, – проказливо ухмыльнулась Кэтлин. – И считаю, что это здорово.
Когда стали появляться гости, стало очевидным, что и они заметили потепление атмосферы. Несколько женщин сказали, что рады видеть Кэтлин такой счастливой, а бизнесмен из Феникса, подойдя к Дэйну, хлопнул его по плечу и провозгласил, что приятно узреть наконец улыбку на его лице. Завтрак прошел в весьма непринужденной обстановке. Когда он закончился и гости разошлись по комнатам собирать вещи к отъезду, Кэтлин ускользнула в прачечную, чтобы поговорить с Идой и Мэрилин.