Он, глядя куда-то в сторону, закусил губу, кивнул, соглашаясь. Потом взглянул прямо на нее.
– Ты тоже, – криво улыбнулся. – Слушай. Я с тобой, если честно, даже не знаю, как себя вести. С другими как-то все просто получалось, само собой, а с тобой… Но ты мне очень нравишься. Я понимаю, что не ровня тебе. Ты у нас элита, я обычный…
– Стой, – изумилась Алена. – Тебя куда-то совсем не туда понесло. Какая элита? О чем ты? Я самая обычная! Сижу на съемной кухне, ем яичницу, пью кофе три в одном. Это так, по-твоему, элита завтракает? – засмеялась она. – Короче, ты эти разговоры брось. Ты все про меня навыдумывал.
– То есть тебе… То есть ты могла бы встречаться со мной?
– Ну…
Алена замялась. Понимала, что он не в принципе спрашивал, не гипотетически, несмотря на расплывчатую формулировку, а вполне конкретно. Хотела ли она с ним встречаться? Нельзя сказать, что хотела, – любви-то нет. Но и не сказать, что не хотела. Было как-то все равно. К нему относилась она хорошо, очень, он ей даже в определенной степени нравился. С ним однозначно было лучше, чем в одиночестве. Да если б не он с этой подчас навязчивой заботой, она бы, наверное, свихнулась уже. С ним весело и интересно. Он видный, спортивный. И льстит, конечно же, что многим нравится, а выбрал ее.
Но вот когда начинала обо всем этом думать, сразу почему-то вспоминался Максим. Он и был, пожалуй, единственным препятствием, чтобы ответить Денису согласием. Вспоминалось, как внутри все звенело натянутой струной просто в его присутствии; как от одного его взгляда сердце обрывалось; как случайные, мимолетные прикосновения ощущались ожогами; как от его голоса тело покрывалось мурашками. Невозможно такое забыть. Но такое, может, и не повторится никогда. Ведь сам Максим живет другой жизнью. Так что же ей, похоронить себя, увязнув в воспоминаниях?
К тому же что там вспоминать? Максим принес ей только боль. Предал ее, унизил, бросил на растерзание своим приспешникам. Единственное, что держало ее, – тот его горящий взгляд напоследок. И жгучий след поцелуя на губах. Но это ведь глупо и саморазрушительно – отказываться от всего из-за воспоминаний. Прошлое надо отпускать. Надо жить дальше. Все эти мысли, доводы, образы пронеслись в голове молниеносно.
Алена посмотрела на Дениса. Он улыбался, но за улыбкой явственно читалось напряжение.
– Могла бы, – ответила она, – почему нет?
Напряжение спало. Он просиял.
– Ну ты же понимаешь, что вот теперь я от тебя не отстану?
– То есть? – улыбнулась она, изобразив легкое удивление. Это была приятная игра.
– То есть буду ходить, канючить…
Его слова резко прервал сотовый. Звонил отец. Алена извинилась, вышла с телефоном на балкон.
Разговоры с отцом последнее время стали настоящим испытанием для нервной системы. Потому что ходили оба по кругу: «возвращайся» – «не могу». Но на этот раз отец говорил с ней иначе. Без эмоций, глухо.
– Алена. – Он выдержал короткую паузу, за которую она тем не менее успела передумать всякого. – У нас несчастье. Вчера утром скончался Валерий Тимофеевич. Послезавтра будут похороны. Я прошу – приезжай. Прощание будет проходить в ритуальном зале на Волжской. В два часа дня. Похороны на Смоленском кладбище. Поминки в ресторане будут. Приезжай. Ты нужна, ты же член семьи, что бы ты там ни думала…
– Я приеду, – пообещала Алена.
– Что случилось? – озабоченно спросил Денис.
– Дедушка умер…
Вдаваться в подробности, чей именно он дедушка, она не стала. И так вчера разоткровенничалась излишне.
– Сочувствую!
Денис скроил трагическое выражение лица. Сначала Алена подумала: «И этот туда же – паяц». Потом себя же устыдила. А как он должен был реагировать? С каменным лицом сидеть? Да и сама она не лучше – вспомнила, как обрадовалась, что беда не с Максимом, а со стариком.
– Спасибо… – только и промолвила она.
«Прощание будет проходить в ритуальном зале на Волжской. В два часа дня».
Слова отца отпечатались в памяти.
Видеть его по-прежнему не хотелось, но не пойти нельзя. Никак нельзя. Личные обиды в такие моменты кажутся ничтожной пылью.
Денис подвез ее к двум к ритуальному залу. Алена намеренно не приехала чуть раньше – не хотела лишних встреч и лишних разговоров. Даже когда ехали, просила Дениса не гнать, пока он вдруг не спохватился, что время поджимает. Вместе с ней он не увязался, слава богу, хватило такта. Чмокнув в щеку – вроде нежность, а вроде и собственнический жест, – Денис укатил. Договорились, что вечером он заедет к Алене. Дотянуть бы еще до вечера!
Для себя она решила твердо: будет только на церемонии и на похоронах. А затем сразу улизнет. На поминки не поедет ни за что.