После пары девчонки допытывали Алену, в чем секрет.
– Рубцова, ну поделись с коллективом, как тебе удалось приручить эту кобру.
Алена пожимала плечами. Самой бы хотелось знать, с чего вдруг такая оттепель.
– Забашляла, поди, ну или папочка вмешался, – с кривой ухмылкой предположила Юлька Аксенова. Теперь она стала «любимицей» Изольды.
Алена ей, может, и ответила бы резко и доходчиво, чтоб по себе не судила, но настроение было совсем не боевое. Сейчас, казалось, ее вообще нельзя было разозлить. Ни завистливая Аксенова со своими насмешками, ни странно присмиревшая Изольда – ничего абсолютно ее не волновало.
Со вчерашнего дня Алена пребывала в радостной полуэйфории. Это все Максим, его вина. Стоило вспомнить вчерашний поцелуй, и сердце падало куда-то вниз, а изнутри ее наполняла сладкая истома. Конечно, какая тут учеба?
Накануне она всю ночь не могла заснуть. Разволновалась не на шутку. И губы, казалось, до сих пор жгло. И тело горело. И сердце ныло в предвкушении: скорее бы завтра!
Единственное, что мешало с головой окунуться в эти переживания, – это страх. Он как будто въелся намертво и даже в такие моменты давал о себе знать. Его холодные, скользкие щупальцы словно пробирались под кожу, заставляя все внутри сжиматься.
До чего же было страшно снова ему поверить! И до чего же хотелось ему поверить!
И эта бесконечная борьба сомнений и надежды терзала ее нещадно, не давая уснуть. Да, он бросил все там, в Калининграде, да, сказал, что ради нее, но… Сказать ведь можно что угодно. А кто знает, не врет ли он? Может, Максим оставил все лишь потому, что здесь стал наследником. Отец рассказывал недавно, что дедушка отписал Максиму практически все, и дом в том числе.
Так что получалось, на одной чаше весов лишь его слова, просто слова. Ну а на другой – ее печальный опыт, повторить который хотелось бы меньше всего на свете.
Ведь тогда, два года назад, он тоже много чего ей говорил и обещал, а на следующий день выставил на посмешище. Этого Алена боялась безотчетно, как и вновь остаться с разбитым сердцем. Она же тогда буквально по кускам себя собирала. Спасибо отцу – помог, поддержал, сделал все, чтобы тот ужас скорее забылся. А сейчас она одна. И справится ли второй раз с чем-нибудь подобным – неизвестно.
Но сердцу-то ведь тоже не прикажешь. Оно ныло, то сладко замирая, то болезненно сжимаясь.
В конце концов Алена уговорила себя, что одно свидание еще ничего не значит. Решила: она с ним встретится, но будет вести себя не как восторженная дурочка, а с осторожностью. Будет присматриваться, искренен он или нет. Она ведь наверняка почувствует фальшь.
Придя к такому решению, Алена успокоилась, будто договорилась сама с собой. И словно гора с плеч спала.
А в пятницу прямо с утра пребывала в нетерпеливом возбуждении. Готовилась, и не только морально. Хотя до вечера было еще далеко. На парах сидела как на иголках. И подчас ловила себя на том, что без причины сидит и блаженно улыбается.
Даже если б Изольда свирепствовала, как прежде, вряд ли это омрачило бы ее настроение.
Вот только с Денисом вышла неувязка. Он подловил ее перед парами, как обычно, и стал зазывать то в кино, то в театр. А когда она отказала, выглядел таким расстроенным, что Алена устыдилась.
Ну не свинство ли это – так с ним обращаться? Не заслужил ведь он такого отношения с ее стороны. Все делает, старается, помогает, подарки дарит. Когда она случайно перепила на дне рождения, не стал ведь осуждать, хотя она сама чуть со стыда не сгорела и дала себе зарок, что больше никогда… Прекрасно же помнила, как омерзительно выглядит пьяная женщина. И тот же Максим как-то раз, давно еще, высказался в своей излюбленно-грубой манере: «Терпеть не могу пьяных баб!» Хотя сам, кстати, вполне себе позволял пить и даже напиваться. Вот он такой и есть: другие, видите ли, должны соответствовать, а он никому ничего не должен.
А Денис другой. Он не то что ее тогда не осудил, а пришел, утешил, успокоил, пожалел. Заверил, что ничего ужасного Алена не творила и что из-за такой мелочи он ни за что бы не стал относиться к ней хуже ни на грамм, что это попросту невозможно. Если бы не Денис, она бы точно так и грызла себя, терзалась. Да он всегда находит доброе слово, умеет поддержать, сказать приятное. Он нежный. И что еще важно, особо не пристает, хотя она чувствовала: хочет. Когда целует, почти сразу хочет. Но стоит ему только сказать: «Не надо», тут же прекращает. Никогда не давит, не настаивает, даже не просит. И за это она ему особенно благодарна.