Эти его пылкие признания окончательно смели все барьеры, сомнения и страхи. Да что уж там, ей и самой в тот миг хотелось позволить ему все. Хотелось, чтобы стали они близкими полностью, безраздельно. Хотелось принять его. Погружаясь в неизвестные ранее ощущения, она сомкнула веки…
Очнулась от боли, неожиданной и острой. Алена охнула, судорожно дернулась и распахнула глаза. Максим замер, нависнув над ней, лицо же его совершенно явственно выражало замешательство.
Боль постепенно стихла, она вновь расслабилась.
Но и потом Максим, как мог, сдерживал напор, стараясь двигаться медленнее. Лишь перед самой разрядкой сорвался, тут же искупив свой порыв поцелуями. Шептал в ухо сбивчиво: «Моя!..»
Позже, после душа и второго завтрака, который теперь оба уплели с аппетитом, Максим спросил, подмигнув:
– Ну что, снова в койку? В смысле поспим часика два?
Но Алена видела: он вел себя так напоказ. На самом же деле в каждом движении его сквозила нежность. Он и смотрел на нее теперь иначе. Так смотрел, что сердце пело.
– В это время даже совы уже встают, – улыбнулась Алена.
– В одиннадцать утра? – взметнул он брови. – Где это ты таких сов видела?
Лежа у него на груди, в кольце крепких рук, Алена думала: «Вот оно – счастье». Уже засыпая, различила легкий поцелуй в висок и тихие слова: «Ты лучше всех».
Разбудил их дверной звонок, настырный, требовательный. Оба спросонья переглянулись.
– Дежавю какое-то, – проворчал Максим. Скосил глаза на Алену: – Опять хозяйка?
– Не знаю, – пробормотала она, выбираясь из-под одеяла. – Наверное. Нет, правда. Точно она. Больше некому.
Алена накинула халат и подошла к двери. В глазок увидела соседку из квартиры напротив и незнакомого мужчину.
– Кто там? – спросила на всякий случай.
Глава 26
Ночь была бессонной, полной сомнений и противоречивых дум. Сообщение Алены Максим перечитал раз двадцать, выискивая между строк скрытый смысл. Хотя и без скрытого смысла все было понятно.
Сначала в нем билась злость: ну что она за человек такой? Раз ей дороги их отношения и он сам, то какого черта? Не могла этому уроду Яковлеву прямо сказать, ладно. Это, в принципе, он мог понять. Сам не так давно пережил не самое приятное расставание. Но почему она ему-то ничего не сказала? Ведь могла бы. «Боялась потерять», – вон пишет. Но разве он не понял бы ее? Понял бы! Ну попытался бы, во всяком случае. Конечно, было бы приятнее, если бы она ни с кем до него… Но что уж теперь… Ясно же, что не на острове необитаемом живет, не в глуши лесной, не в монастыре. Да и лет ей уже девятнадцать, не маленькая. Так что попытался бы понять! Ну, может, подосадовал бы сначала, побурчал, но в итоге все равно понял бы и принял как данность. Но вот то, что скрыла, – это ранило. Как будто она ему совсем не доверяет. А если нет доверия, то какие отношения?
С другой стороны, то, что Алена не могла его послать, – это полбеды. Хуже всего тот «пьяный раз» с Яковлевым в их комнате, вот это мучило Максима больше прочего. Даже был порыв выдать ей что-нибудь уничижительно-едкое, но тут же себя одернул, устыдившись. Скатываться в такое – это уж совсем себя не уважать.
Неоднократно Максим набирал ей ответ, но затем удалял, не отправив. На себя тоже злился – идиотизм какой-то! Как подросток, честное слово. В конце концов отложил телефон. Решил, что надо им поговорить нормально, на трезвую, спокойную голову. Глядя в глаза. Жаль только, что ночь. И время, как назло, еле тянулось.
Пока лежал без сна, в голову лезли воспоминания, сумбурные, хаотичные, недавние и из прошлого. Кое-что вспоминать не хотелось вовсе, а что-то он, наоборот, смаковал, невольно улыбаясь. Проигрывал в уме любимые фрагменты: как она, смущаясь, краснела; как смеялась; как закусывала нижнюю губу… О, губы ее – это вообще его фетиш.
Довспоминался так, что тоска накатила и в груди болезненно заныло.
Уже под утро, когда самый крепкий сон, Максим, совсем измаявшись, решил: ну хочет же все равно быть с ней. Пусть даже была она с этим Яковлевым, пусть это засело внутри и свербит, не умолкая, но остаться без нее – это еще хуже. Зачем же себя мучить, ее мучить? Ради чего? Ради гордого трагического образа? Ну его к чертям, этот образ! Надо делать то, что хочется. И быть с тем, с кем хочется. Да и потом, все имеют право на второй шанс. Она вот ему дала такую возможность, и, если уж начистоту, его собственные прошлые грешки поувесистей будут.