Я смотрю на небо. Слушаю. Надеюсь.
— Мы не можем все оставить так, Одри, — говорит моя мать. — Просто зайди внутрь на пару минут.
— Почему ты так на этом настаиваешь?
Она смотрит на перезвоны и крутит браслет на своем запястье.
— Возможно… я не готова быть одна. — Шепчет она.
Я наблюдаю, как ее пальцы поглаживают голую кожу, теребят золотую манжету, которая должна быть там. И я должна спросить:
— Что произошло с твоим браслетом?
— Его забрал Оз. Прежде, чем он направил меня в Водоворот. Он сказал, что я опозорила свой браслет моим выбором.
— Ты так и сделала.
— Знаю. — Ветер, кажется, меняется, и она поворачивает лицо к бризу; выражение ее лица мирное, как раз когда ее пальцы выдалбливают красные следы на коже. — Я живу со своими ошибками каждый день в течение десяти лет. Иногда я не уверена, что смогу прожить дольше.
— Это твоя вина.
— Так и есть. Но ты могла исправить это.
— Если ты просишь, чтобы я простила тебя…
— Я ничего не прошу. Я просто говорю тебе, что твой отец сказал мне. Когда Вейн вытащил меня из этого кошмара, я практически уже ушла… и у меня не было планов, чтобы пробиться обратно. Но песня твоего отца нашла меня и позвала к нему. Он наполнил мое сердце новым текстом. Напомнил мне, что когда он дал тебе свой дар, он дал мне тебя. И он сказал, что я могу жить без него, но никогда без тебя.
Я закрываю глаза, ненавидя то, что должна услышать это сообщение ее голосом вместо его.
— Вот почему…? — шепчу я.
— Да. Вот почему я помогла Вейну спасти тебя. Я должна была увидеть, был ли твой отец прав.
Следующий логический вопрос горит на моем языке, прося меня задать его.
Но я не могу.
Я не хочу волноваться об ее ответе.
Итак, я поворачиваюсь к ветру, ища еще раз Восточный моего отца.
— Ты не найдешь его, — говорит мне мама.
Ненавижу ее за то, что она права.
Почему он не может быть там?
Почему он не может…
Я вздыхаю:
— Я чувствую его.
Мама хватает меня за руку, все ее тело дрожит.
— Он идет с севера, — шепчу я. — Я зову его.
— Войди, — говорит она, таща меня к двери.
Я упираюсь:
— Зачем? Что ты делаешь?
— Я веду тебя внутрь. На этот раз ты можешь просто меня послушать?
— Только тогда, когда ты скажешь мне зачем.
Мать смеется, и сильнее царапает свою кожу.
— Упряма до самого конца.
Она тянет вниз свое платье и вытаскивает золотисто-коричневое перо орла из того, что осталось в ее декольте.
— Да, — говорил она, когда мои глаза расширяются от узнавания. — Райден послал мне специальное сообщение. Он сказал мне привести тебя куда-нибудь и занять, пока его Буреносцы не заберут тебя.
— И ты согласилась, — заканчиваю я, хотя это само собой разумеется.
— Я не могла по-другому. Он посылал сообщение снова и снова. И если я буду сопротивляться, он разрушит ветер твоего отца. Поэтому войди, Одри. Не заставляйте меня вынуждать тебя.
Я смеюсь над этим:
— Ты думаешь, я так легко собираюсь сдаться? Ты больше не можешь бить меня. У меня есть сила четырех! И у меня есть подарок Гаса!
— ЗАЙДИ ВНУТРЬ! — кричит она, бросает ко мне ветер, который затягивает меня внутрь и захлопывает за мной дверь.
Я дергаю за ручку, но, так или иначе, ветер держит ее закрытой.
Она не может так легко меня удержать.
Я хватаю один из стульев от стола и разбиваю его о ближайшее окно, отшвыривая зубчатые черепки стекла ногой, таким образом, я могу выползти через него.
Мои ноги едва касаются земли, когда два Буреносца приземляются во дворе.
— Давай сделаем это по-быстрому, — говорит самый высокий… хотя они оба огромны.
Райден послал лучших.
— ВНУТРЬ! — кричит моя мама, когда я собираю ближайшие ветры.
Буреносцы попытались очистить небо, но они не могут прогнать мой Западный.
— Они больше не заберут меня! — кричу я.
— Пожалуйста, Одри, — молит мама. — Я не хочу, чтобы ты видела это.
— Видела что? — спрашивает меньший Буреносец
Все происходит слишком быстро.
Дерево трещит, когда моя мать взмахивает руками, отрывая огромные ветви от моего любимого дуба и втыкая зазубренные концы в грудь Буреносцев.
Никто никогда не переживал ее фирменную уловку.
Никто не может угнаться за моей матерью.
Но… она не была достаточно быстра.
С заключительным дыханием высокий Буреносец спутывает сломанную команду.
Я кричу и падаю на колени, когда ветер, который он нес, корчится от боли и распутывается. Медленно сущность проекта разрушается, пока не остается ничего кроме болезненного желтого водоворота.