Через щели в металлических планках я вижу группу Буреносцев, обыскивающих двор. Достаточно скоро один из них заметит, как Гас удаляет петли и открывает решетки.
— Они не могут включить ту штуку, правда? — спрашиваю я.
— Она уже включена, — говорит Одри. — Райден только делает узкий луч ветра и нацеливает его.
Она вздрагивает от воспоминания, а Гас становится зеленоватого оттенка.
Я чувствую себя другого вида зеленого, когда она берет его за руку.
Это длится только секунду. Потом она нагибается, закатывает штанину и обещает:
— Путеводитель Астона проведет нас.
Гас приседает около нее, и когда его рука касается красных царапин на ее голени, я должен признать, что отчасти хочу двинуть ему… даже после того, как я понимаю, что царапины — путеводитель.
Я знаю, что это самая глупая вещь, о которой я мог думать прямо сейчас, но Гас и Одри кажутся… другими.
То, как они цеплялись друг за друга, когда Солана вырывала нас из потайной темницы.
То, как он продолжает опираться на нее.
И давайте-ка не забывать, что ГАС МОЖЕТ ПОГЛОЩАТЬ ЗАПАДНЫХ!
Я не могу сказать, был ли у него полный прорыв, или у него просто появился новый талант. Так или иначе, за этим стоит история… и я начинаю думать, что мне она не понравится.
Я понимаю, что они прошли вместе через тонну дерьма, и что оно, должно быть, приблизило их. Но насколько… и как я переживу, если они стали слишком близки?
Я отбрасываю сомнение, понимая, что для начала мне нужно пережить множество других вещей.
— Так, что означают это отметины? — спрашиваю я, присаживаюсь на корточках около них… но давая Одри столько пространства, сколько могу.
Одри указывает на самые глубокие царапины:
— Думаю, что эти отметки — путь, по которому мы должны будем пройти. Они, кажется, указывают на определенные моменты, к которым мы должны стремиться.
Думаю, это имеет смысл, и это соответствует тому, как Астон создавал путеводитель, но когда я проверяю первую отметину — будто стрелка на два часа…
— Мм, я все еще не понимаю, как мы не умрем.
— Астон предупредил нас, на что это будет походить, помнишь? — встревает Солана. — Он сказал довериться путеводителю, а не глазам.
— Верно, но… — Я выхватываю Утку-вертушку из кармана и вставляю в лезвия так, как указано.
Нас всех накрывает ворсинками.
— Я пойду первым, — говорит Гас, вытирая с глаз ошметки от Утки.
— Ты слишком слаб, — спорит Одри.
Я должен согласиться с ней. Гас выглядит хуже чем тогда, когда я впервые увидел его. Его кожа столь же серая, как куртка Буреносца, а все бинты — обратите внимание, сделаны из платья Одри? — кажется, сочатся красным.
— Вот почему сначала иду я, — говорит Гас. — Я — расходный материал…
Одри касается его рук:
— Нет, ты не такой.
Взгляд, которым они смотрят друг на друга, определенно не помогает моей растущей ревности.
Даже Солана, кажется, замечает, потому что кладет руку мне на плечо… не романтический способ. Больше, как ободряющее поглаживание.
Отлично.
— Первой пойду я, — говорит Одри.
— Хм-м, — влезаю я.
— Да, ты именно та, у кого путеводитель, — напоминает ей Солана. — Если что-то случится с тобой, мы не будем знать, как идти.
Ладно, это определенно не та причина, которую хотел назвать я… хотя очень не хочу признавать, что это актуальный вопрос.
— Если здесь и есть расходный материал, то это я, — говорю им. — Так сказал Райден в темнице. Плюс, у меня меньше всего травм, поэтому я должен быть первым.
Я солгал бы, если бы сказал, что не надеялся, что они отговорили бы меня от этого… или, по крайней мере, попробовали бы. Но, конечно, именно в этот раз они решают согласиться со мной.
Я поворачиваюсь к Одри, когда встаю у вентилятора, готовясь к прыжку, готовый сказать ей, что люблю ее, на случай, если превращусь в кусочки Вейна. Но слова исчезают, когда понимаю, что есть вероятность, что она не сможет ответить взаимностью.
— Ладно, — говорю я, притворяясь, что мои глаза слезятся из-за вентилятора. — Ничего сложного.
— Будь осторожен, — просит она, и от этого у меня немного улучшается настроение.
Я поднимаю руки выше головы, будто собираюсь нырнуть в бассейн, и начинаю обходить вентиляторы.
Воздух вибрирует вокруг меня, и уши пульсируют от гула, но нет никакой боли… пока я не приземляюсь лицом на холодный металлический пол.
— Я ЖИВ! — кричу я, проверяя все ключевые части тела, чтобы удостовериться, что все там, где должно быть. — Тут немного места, поэтому будьте осторожны при приземлении.