- Вот это отец!
- Отец! - сказал Щербаков. Зинка замигала, а капитан весело спросил: - Ну так чем же комбайнер Поросюша хуже Геракла или Одиссея. А? Как вы думаете? Или он не достоин легенды?
Иван Кузьмич промолчал, а Ломоносов сказал:
- А кто говорит, что хуже? Геракла не хуже. А Одиссея так и подавно!
- Вот! - сказал Щербаков.
А Иван Кузьмич, сощурясь, полюбопытствовал:
- А отчего же Ломоносов не жалует Одиссея?
- А он хоть смел да умён, а товарища оговорил, и того насмерть камнями забили! - сказал решительно Алёша.
- Ну, Ломоносов, велик! - покачал головой Мышойкин так, что и младший Мышойкин посмотрел на товарища с пренебрежением: - Уже и на Одиссея замахивается! Всё-то он знает, всё-то читал!
- Где ж всё? - сказал Алёша.-Это я в детской книге вычитал!
- А отчего «Ломоносов»? - спросил Щербаков и улыбнулся: - Уж не родня ли?
- Родня или нет, а однофамильцы да земляки мы точно,- сказал Алёша.
- Скромности бы тебе ещё у однофамильца занять,- вздохнул Иван Кузьмич, и Алёша обиделся:
- Ну, кабы он, по-вашему, скромен был, так от Холмогор-то до Москвы пешком никогда не дотопал!
Насупясь, он тряхнул головой, и Иван Кузьмич, вдруг отвернувшись, вздохнул: - Эх, безотцовщина!
Алёша привычно усмехнулся, а Митя вдруг вздрогнул, помрачнел и опустил глаза.
В это время зазвонил телефон, Щербаков поднял трубку, послушал и улыбнулся:
- Значит, шестой? - И засмеялся: - Ну беда! Просто беда! - И положил трубку.
Но следом раздался новый звонок, и Щербаков, сняв трубку снова, сказал:
- Капитан Щербаков слушает. Так точно! Всё в порядке, товарищ полковник.-И, посмотрев на взволнованных, но внимательно прислушивающихся гостей, улыбнулся: - А они давно здесь. Всё честь по чести. Поможем. Выполним. Майоров и Прыгунов! Честное пионерское!
Он посмотрел в окно. Там уже всё становилось ярко-алым, голубизна наливалась жаром. И сопка, по которой шли Прыгунов и Майоров, казалась горячей, как вулкан.
Щербаков взял газету и, отдав её Зине: «Держи!» - вывел делегацию во двор.
Под знакомым ореховым деревом один пограничник стриг другого машинкой. У большого стола, над которым висела лампа, ещё двое чистили автоматы, и оттуда доносился запах оружейного масла.
Мимо пограничного столба с часовым Щербаков провёл ребят к обложенному белёным кирпичом холмику с маленькой строгой пирамидкой, над которой алела пятиконечная звезда, а посредине - на фото - темнело совсем молодое скуластое лицо. Умные внимательные глаза смотрели на подошедших требовательно и строго. А под фото на металлической пластинке была выбита подпись:
«Рядовой Сергей Пастухов. Геройски погиб при задержании опасного нарушителя границы».
Брови Щербакова сдвинулись, он провёл по пирамидке ладонью и сказал:
- И у нас есть история. Ещё какая!
Иван Кузьмич наклонился, посмотрел на фото.
Глаза его широко раскрылись - будто что-то узнали или вспомнили. Он заторопился.
Щербаков проводил гостей за ворота.
И смотревший с вышки дозорный скоро увидел, как они дошли по дороге до школы и там разделились.
Ломоносов шёл через примятый утром тростник, отводя руками попадающиеся на пути высокие пушистые стебли. Шёл весело, что-то напевая. Ветер в лицо всегда напоминал ему родное побережье, море, полное кораблей, катеров. И сам он тогда торопился грудью на ветер, как крепкий морской катерок.
Вот и теперь он был как на волне, потому что день выдался просто-таки хороший!
Чудной Иван Кузьмич! «Нет событий!» Да тут за один-то день столько всего наворочалось! И на заставе были, и вожатого выпросили, оленёнка у барсука вырвали. Правда, вырвал-то рядовой Волков. Тоже чудеса! Фамилия - Волков, а сам на зайчонка смахивает! А начальник - хороший мужик! Дело знает. И историю-то! А как Поросюше отца преподнёс? Тоже событие! Всему району слава! И точно, чем он хуже Геракла или Одиссея?
Одно только малость Ломоносова кольнуло, подпортило настроение: «Безотцовщина!» А какая он такая безотцовщина?
- Никакая не безотцовщина! - сказал Алёша почти отцовскими словами.
Алёша вспомнил живое, весёлое лицо отца. Он будто улыбнулся: «Ой, хорошо! Ну, хорошо!» Это отец так всегда говорил. Про шторм, про море. У него всё - хорошо. «Ой, хорошо!» Уж кто-кто, а отец всегда с ним! Хоть и далеко они с мамой без него забрались, а всё одно отец с ним да с мамой: чуть что - так и советует: «Дело, сынок, давай, дело! Неча зря землю коптить. Да и фамилию надо оправдывать!»
И насчёт того, чтобы после восьми классов в мореходку идти, не давить маме на плечи, Алёша тоже с ним - хоть и без него - рассудил.