Эта высотка – одна из ближайших зданий Припяти к площадке АЭС. Отсюда до четвёртого блока два с половиной километра. Гамма-лучи не проходят в атмосфере больше двух. А особо опасные бета-частицы и вовсе гасятся в воздухе в десятке метрах от реактора. Поэтому ребята в относительной безопасности. Но легколетучий радиоактивный изотоп йода-131, смешавшись с пеплом реакторного графита, оседает на одежду и волосы беспечных мальчишек. Что на сашкиной русой голове, что на лешкиной чёрной шевелюре, уже скопились миллионы кюри распадов. Скоро их волосы станут серыми, полезут клочьями. Да бог бы с ними, с волосами, – отрастут патлы к осени. Страшно другое: глупая щитовидная железа, не отличает полезный йод-127 от его радиоактивного 131-го собрата. И последний, скопившись в тканях щитовидки, будет долгих 8 дней облучать организм бета-частицами. А таблетки йодистого калия, которыми напичкают ребят, не окажут целительного действия, ибо пить их нужно до аварии, а не после неё…
Ребята провели на крыше несколько часов. Днём сюда поднимались и взрослые жители высотки. Визуально, на площадке станции, с точки зрения обывателя, ничего ужасного не происходило. Раскалённый воздух продолжал подниматься маревом над реактором. Завал, да завал. Дымит, да дымит. И успокоенные взрослые уходили с крыши. Собирались уйти и уставшие пацаны…
Но к сумеркам в перегретом реакторе загорелся графит. И когда равнодушное к человеческим бедам вечернее красное Солнце, скрылось за горизонтом, ребята увидели огромные языки малинового пламени и красивые синие отблески на вентиляционной трубе – в зёве убитого ядерного зверя сиял ионизированный воздух, облучаемый расплавленной двуокисью урана. Апокалипсическое зрелище мальчишек заворожит и испугает. Не только их. Завтра на эту звёздную синеву посмотрит с вертолёта Валерий Алексеевич Легасов. Маститый учёный оцепенеет от ужаса – сияния цепной реакции академик никогда не видел. Такого никто никогда не видел…
В начале первого Сашка Зарубин и Лёшка Куземко, стараясь не стучать подошвами кроссовок, осторожно крались по лестнице ночного подъезда. Очень хотелось пить. Медью кислило во рту. Приступы тошноты сводили спазмами пустые желудки – невидимые рентгены уже пробрались внутрь ребячьих тел, и ядерное возбуждение нервной системы сменилось глубокой усталостью.
Мальчишки вышли на проспект Ленина. Яркие дуговые лампы заливали бульвар ровным иссиня-белым светом. Прохожих в столь поздний час не было. Но по обе стороны бульвара то и дело пролетали машины – чёрные и белые «Волги», зелёные микроавтобусы, милицейские жёлто-синие «Жигули». На правой стороне проспекта застыла колонна пассажирских разноцветных «ЛАЗов». Конца-края не видно этой колонне – казалось, что тянется она до самого Чернобыля, а может быть и дальше. Целый город на таких автобусах можно вывести. На экскурсию, например.
Зелёный «РАФик», взвизгнув тормозами, резко остановился возле ребят. Моложавый человек в парадном синем мундире высунулся в открытое окно.
– Генерал-майор ВВС Антошкин! – как-то шутливо отрекомендовался генерал, лихо поднеся правую руку к фуражке. – Пацаны, к горкому партии правильно еду?
– Правильно! – устало подтвердил Сашка. – Доедете до Центральной площади и повернёте направо.
– И там, за гостиницей, будет горком, – вступил в разговор Лёха. – Товарищ генерал, а что у нас тут случилось такое?
– Хиросима тут у вас случилась, богомол японский! – гаркнул черноусый молодой водитель в новенькой зелёной форме старшего лейтенанта войск химзащиты. Он сердито ударил здоровенным кулаком по рулю. «РАФик» обиженно бибикнул.
– Лишнего не болтай! – шикнул на водителя генерал.
Водила и ухом не повёл. Похлопал себя по карманам. Сердито засопел:
– Спички есть, шпингалеты?
Лёха насупился и молча покачал головой – грубоватое обращение старлея ему не понравилось.
Сашка секунду раздумывал, а потом нерешительно протянул шофёру коробок гомельдревовских спичек.
– Прикурить я и от реактора могу! – ехидно заявил усач. – Раз есть спички, значит, есть и табачок. Сигареты давай!
Санёк со вздохом извлек из кармана джинсов непочатую пачку сирийских сигарет «Afamia».
– Ух ты ж, бегемот африканский! – восторженно заорал водила.
Он быстро сорвал защитную плёнку с пачки, чиркнул спичкой о коробок, и с шумом пылесоса втянул в лёгкие лошадиную порцию ядовитого дыма. Немного подумал и отправил пачку сигарет в карман гимнастёрки.