— Позвольте, — уточнил Гедеон. — Это не единственное условие. Нужно также, чтобы информатор консорциума хорошо знал Танжерца. Не забывайте, что Танжерец организовал свой небольшой бизнес в Шевийи-Ларю без вашего ведома или, по крайней мере, тайком от вас.
— Да, это правда, Фернан, — вмешалась в разговор Леонтина, пораженная точностью рассуждений адвоката. — Вспомните-ка. Мы узнали, что он приобрел домик неподалеку от Ранжис, но не знали его адреса.
— Это точно, — кивнул Локар, в свою очередь убедившийся в этом. — Таким образом, вы считаете, что источником информации может быть не один и тот же человек?
— Вот именно. Я думаю, что консорциум и его представитель Макс де Руйе подготовили свое дело куда более тщательно, чем мы можем даже предположить. Мне кажется, что они ввели по одному из своих агентов в каждую «отрасль» негласного бизнеса в вашем квартале Центрального рынка.
— И если речь идет о Слиме, — сказала Изабелла, — то таким агентом была Вера.
— Во всяком случае, так мне представляется, — кивнул ее жених.
Леонтина Пеллер наблюдала за ними с некоторым беспокойством. То, что молодая девушка из высшего общества и адвокат, у которого впереди многообещающее будущее, спокойно и самым естественным образом обсуждали между собой дела сводника и трех проституток, совершенно не вязалось с ее представлениями о приличиях в обществе.
Ей не приходила в голову мысль, что большая часть ее состояния обязана именно такому роду деятельности. Но, если уж говорить об этом, то самый добродетельный из наших государственных мужей не выразит возмущения тем фактом, что совсем немалая часть государственного бюджета обязана своим происхождением азартным играм или алкоголю. Наиболее уважаемые правительства, перед тем как посадить кого-то в тюрьму, не преминут взять комиссионные с суммы, которую экономка похищает в кассе своего хозяина, чтобы поиграть на скачках, да и каждая пьянка в конечном счете приводит к небольшой дополнительной выручке. Вот так-то…
Скажем просто, Леонтина отстала от жизни.
— Во всяком случае, — заключил месье Шабернак, — мы должны направить наши поиски именно в этом направлении, если вообще у нас еще есть время, так как может оказаться, что консорциум нанесет новый удар, и в этом случае, мой бедный месье Локар, вам не удастся отделаться от вашего друга Макса только словами…
Глава седьмая
Макс де Руйе подвинул к метрдотелю явно завышенный счет, к которому прибавил еще и щедрые чаевые, и поцеловал тонкие пальцы своей спутницы. Это была восхитительная женщина под тридцать с прекрасными каштановыми волосами с рыжеватым оттенком, сверкающими зелеными глазами и чувственными губами. Она была рискованно декольтирована, а великолепную шею украшала тройная нитка жемчуга.
Макс взглянул на часы. Стрелки указывали на половину двенадцатого. Он помог своей даме встать и проследил, как та легким и гибким шагом, который придавал особое очарование ее великолепной фигуре, направилась к вестибюлю и туалетам.
Его взгляд остановился на собственном отражении в зеркале. Этому человеку было чем гордиться. В свои тридцать лет Макс де Руйе находился на вершине своей элегантности и привлекательность. Он был высокого роста, строен, спортивен, с легким загаром, как у человека, привыкшего заниматься зимними видами спорта. Чтобы завершить этот несколько приукрашенный портрет, нужно было бы упомянуть портного, продавца рубашек и обувщика самого высокого класса.
И они действительно работали над ним и были такой же частью его облика, как и этот тихий, но роскошный ресторан, как эта сопровождавшая его ослепительная молодая женщина. Макс де Руйе жил в роскоши, как рыба в воде, как бабочка среди цветов.
Он тоже направился в вестибюль и задержался перед телефонисткой, пока разыскивали его пальто.
— Вызовите мне номер 272–32–22, — сказал он.
Большие доходы не даются сами по себе, и представительство гамбургского консорциума в Париже налагало определенные обязательства.
— Алло! Это Игрок? — спросил он, после того как их соединили.
— Кто у аппарата? — донесся с другого конца линии неуверенный голос Фернана Локара.
— Ладно, ладно, — засмеялся Макс, — вы прекрасно знаете, кто говорит.
Тон его был остер, как нож, и холодный голос стал одновременно странно ласковым и пугающе опасным.
— Ну, хорошо, вы готовы разговаривать со мной? Или нужна еще одна демонстрация?
Наступило молчание. Затем Локар со вздохом произнес:
— Я думаю, что нам нужно встретиться.