— Должна признаться, что меня это совершенно не удивило. По правде говоря, я ожидала обнаружить предательство в своем ближайшем окружении. Это действительно так. То, что этот несчастный оказался на службе у Селестина, совершенно не удивляет меня. Этот дурень, этот лицемер способен на все, кроме героического поступка.
Гюстав, который хорошо разбирался в людях, как я вам это уже говорила, держал меня в курсе всех предложений, которые он получал от Селестина. Но сам Он чурался его как чумы. «Он играет на всех столах, — говорил он мне. — У него одна нога в алтаре, а другая — в котле у дьявола».
— Хорошо, — заключил Игрок. — Во всяком случае, сейчас не следует терять времени.
— И весьма вероятно, что эта мадемуазель Гляйзман знает укрытие Леера, того члена команды, который не смог улететь.
— Совершенно справедливо, — кивнул Локар. — Нам следует спросить ее об этом.
Виктор Корню очень странно отреагировал.
— Но… — сказал он, — а как же павильон? Должен же кто-то быть там сегодня ночью.
— Пусть это вас не беспокоит, Корню, — ответила хозяйка. — Слава Богу, с меня уж хватит вашей работы. Месье Локар найдет место, где вы сможете отдохнуть до тех пор, пока мы не примем решения на ваш счет.
Она постучала в стекло лимузина.
— Поехали, Бенджамин, — сказала она. — Нам нужно успеть в Ранжис.
Гедеон Шабернак тотчас же вышел, чтобы вернуться в свою машину.
Глава тринадцатая
Изабелла первой оказалась в Ранжис, прежде чем кто-либо из семьи Пеллер успел добраться туда, чтобы взять на себя в эту ночь руководство фирмой. Именно она была послана в соседнюю фирму Селестина Дефа, чтобы передать ему, что ее бедная мама находится в затруднительном положении и нуждается я его помощи.
Он был одет для того, чтобы провести долгие ночные часы среди своих ящиков, коробок с овощами и ранними фруктами, среди своего персонала, которым он дирижировал, и своих многочисленных клиентов: толстый пуловер под твидовым пиджаком, теплые мягкие сапоги на ногах и смешная круглая шапочка, впрочем довольно грязная, в которой его видели уже многие годы.
Он тяжелыми шагами поднялся по лестнице, ведущей в контору, сопровождаемый Изабеллой, толкнул дверь… и окаменел. За столом, который занимал Корню после смерти Гюстава, за столом, который был перенесен покойным предпринимателем с улицы Берже, так как он считал его своим талисманом, сидела, меряя его холодным взглядом, Леонтина. В кабинете бухгалтера лицом к нему сидел еще и Фернан Локар, торжественный и мрачный, как судья. В самом удаленном от двери углу комнаты, скрестив ноги, покачивался на стуле Гедеон Шабернак, протирая свои очки.
Деф оглянулся, словно пытаясь отступить назад, но стоявшая позади него Изабелла уже закрывала дверь. На лицо Селестина Дефа медленно вернулся его естественный цвет.
— Вы… вам была нужна моя помощь, дорогая? — спросил он не очень уверенным голосом.
Леонтина положила на стол свои прекрасные руки, украшенные только обручальным кольцом и кольцом с крупным бриллиантом, блеск которого говорил, что оно стоит полудюжины других колец.
— Да, это так, Селестин, — сказала вдова Гюстава Пеллера сухим голосом, не повышая тона. — Мне нужны сведения, которые, как мне кажется, можете дать только вы.
Он проглотил слюну, облизал пересохшие губы и поискал взглядом стул: она не предложила ему сесть.
— Я слушаю вас, — сказал он.
— Так вот, — сказала Леонтина. — Мне нужен адрес Веры Гляйзман.
Казалось, что невидимый боксер ударил его прямо в лицо. Он слегка покачнулся, инстинктивно поднял руку, словно пытаясь защититься, затем с трудом овладев собой, сказал:
— Веры… Гляйзман? Но… я не понимаю… Почему?
Несомненно, он хотел осторожно заявить, что не знает этой женщины, но у него не оказалось на это времени. Фернан Локар решительно вмещался в разговор:
— Почему? Потому что у нас есть основания полагать, что она прячет некоего Людвига Леера, одного из тех, что навестили прошлой ночью мое кафе и убили Рене. И мы также думаем, что ты знаешь адрес Веры Гляйзман, — добавил он, слегка ухмыляясь.
Торговец повернулся к Игроку.
— Но я действительно не понимаю… — сказал он, — почему эта молодая женщина имеет какое-то отношение к этому делу.
Потом с неожиданной смелостью он добавил:
— И мне не нравится, как ты задаешь мне вопросы, Игрок. Я…