— Трубы так называются, Витёк. Видишь, внутри вышки стоят?
Витька пригляделась, даже руку «козырьком» сделала: верно, стоят в ряд по бокам.
— Ну и что?
— Берём одну, приделываем к ней турбобур и бурим скважину,— начал объяснять Витьке папа, но та перебила:
— Папочка, ты не «бур-буркай», а говори нормальными словами. А то я ни-че-го не понимаю!
Последние слова Витька произнесла совсем как Людмила Петровна, и Сергей Рашидович, снова рассмеявшись, потрепал её по чёрным кудрям:
— Хорошо, постараюсь «нормальными». Ты знаешь, что такое «сверло»?
— Конечно. Которым дядя Ариф дырки в стенке делал, а бабушка Фатья ругалась. На дядю Арифа, я имею в виду, за то, что шумел.
— Вот. А турбобур — особенное сверло, чтобы в земле делать «дырки» — скважины, по-другому.
— Зачем дырки?
— Чтобы до нефти добраться. Она глубоко прячется. Километра два-три приходится бурить.
— Ничего себе, — удивилась Витька. — А дальше?
— Бур землю сверлит, а труба с ним спускается. Кончится одна, другую привинчиваем, а к ней третью, четвёртую... — целая колонна получается.
— Подожди, подожди, — снова перебила Витька. — А этот... турбобур, сам, что ли, крутится под землёй?
— Сам. — Сергей Рашидович объяснил, что по трубе сверху подаётся специальная смесь — глинистый раствор, она и вращает турбобур, как вода колесо в детской игрушке. А раствор этот — «на все руки мастер»: он ещё и лишнюю землю наверх выносит, и стенки скважины укрепляет, чтобы не обвалились!
— Так и сверлим, пока до нефти не доберёмся, — закончил папа.
— А когда доберётесь, нефть выливаться начнёт?
— Если ей разрешить. Такой фонтанище рванёт — выше буровой!
— Выше буровой? — засомневалась Витька.
— Точно. Только мы её, голубушку, там и оставим. Закроем выход.
— Зачем же тогда открывать? — удивилась Витька.
— А затем, дочь, — папа Турабов улыбнулся, — что надо точно знать, где чёрная красавица прячется. А потом придут сюда другие люди и будут над ней колдовать: выяснять, сколько её, да какая она, да решать, стоит ли вообще выпускать её на свободу.
— Ладно. Ты-то куда денешься, меня интересует?
— Дальше, понимаешь, двинусь, на новую площадку, вместе с ребятами.
— А буровую? Другим оставишь?
— С собой возьму.
Витька с сомнением посмотрела на вышку, на папу.
— Не веришь? Поставим на санки и увезём.
— Летом?
— Если надо будет — и летом.
Ну и ну! Чего только не придумают в этой Сибири! Уже вышки буровые летом на санках возят!
— А потом? Снова будешь переезжать?
— Снова, — серьёзно и даже строго ответил Сергей Рашидович.
Витька помолчала.
— И так всю жизнь?
— Разве плохо быть разведчиком? — снова повеселел папа. — «Семнадцать мгновений» видела?
— Сравнил! Там Штирлиц — настоящий разведчик: ему опасно было!
Папа Турабов обиделся.
— А у нас, думаешь, не опасно? Мороз лютый — раз, — начал перечислять он, — комары — два, нефть может не послушаться и рвануть — три, медведи — четыре...
— Ой, медведи! — Витька засмеялась. — Дедушка Матвей сказал: «Медведь — не дурак, шума не любит — в тайгу ушёл».
— Пусть, снимаю медведей. А всю жизнь вдали от родного дома? Считается?
— Бабушка говорит: «Несолёный обед можно посолить, а глупца уму-разуму никогда не научить».
— Витька! Ты как с отцом разговариваешь?! — грозно спросил папа.
— Это не я, а бабушка.
— Сергей Рашидович! — послышалось откуда-то с неба. — Что это за барышня с вами?
Витька запрокинула голову. Перегнувшись через перила площадки, которая была пристроена на самом верху вышки, на них смотрел смеющийся бородатый человек.
— Дочка! — прокричал Сергей Турабов. — В гости приехала!
— Ну как? Нравится у нас?
— Нравится! — Витька крикнула изо всей силы.
— Хочешь ко мне сюда?
— Хочу! Только сейчас некогда!
— Почему?
— Мама ждёт... Шашлык жарить! — про шашлык Витька придумала только что: лезть на верхотуру страшно, а признаться в этом — ни за что!
Сергей Рашидович покачал головой, а человек на площадке, наверное, разгадал её хитрость, потому что захохотал и крикнул:
— Угостишь?
— Приходите! — ответила Витька и вдруг заметила, что к разговору прислушиваются незнакомые люди.
Они смотрели на неё и улыбались.
— Кто-то здесь про шашлык говорил... — сказал один, обращаясь к другому. — Ты не слышал?
— Да и мне показалось, — подтвердил другой. — Девочка, ты не знаешь, кто собирается жарить шашлык? Так хочется попробовать...
И пока мастер Турабов что-то выяснял у человека на площадке, Витька успела пригласить в гости этих и двух других рабочих, в том числе того механика, с которым они вместе летели на буровую и который всю дорогу спал, стукаясь головой об стенку.
— Кто они? — спросила Витька, когда отошла с папой от вышки.
— Бурильщики, Витёк.
— И дяденька наверху? Который меня к себе звал?
— Нет, он верховой. Ваня, вместо Данилы Михайлова.
— У него фамилия такая? — не поняла Витька.
— Почему фамилия? Профессия такая — верховой. Очень важная профессия. Стоит он наверху и смотрит, чтобы труба не болталась туда-сюда, а точно в скважину шла. Без него вся бригада — «без глаз», ни одного метра не пробурит.
— Значит, он важней тебя? — Витька вспомнила, как Матвейка хвастался своим отцом, без которого ни один дом не построится, даже каменный, и ей захотелось, чтобы и её папа Турабов был самой главной фигурой на буровой. А тут вдруг — какой-то Ваня!
Сергей Рашидович засмеялся.
— Нельзя говорить: этот — важный, этот — не важный. Мы все тут — важные. Не будет одного человека — и вся работа встала. Или один плохо сделал свою работу, а страдает общее дело. Поэтому...
— Знаю, знаю! «Один за всех и все за одного!» Говорил уже.
Они ещё долго ходили по площадке, Витька даже устала. Но сколько, оказывается, дел у бурового мастера — нефтяного короля! Надо заглянуть к механику, спросить, в порядке ли механизмы, посмотреть, хватит ли раствору, который крутит турбобур и укрепляет скважину, хорошо ли работает движок — сердце их маленького посёлка, потому что не будет электричества — замрёт жизнь на буровой, и даже в котлопункт (так смешно называют здесь столовую и кухню) должен зайти мастер: чем покормит его молодцов повариха Рая, вкусно ли?
Витька ходила следом за папой Турабовым и думала: «Авсё-таки он — самый важный! Про всё спрашивает, как командир, и отвечают ему, как командиру»...
СЕМЕЙНЫЙ УЖИН В ТАЙГЕ
Людмилу Петровну отец и дочь Турабовы нашли на котлопункте.
Вместе с Раей они занимались приготовлением ужина: чистили картошку и перебирали собранные утром грибы.
— Ну, мама, готовься, сегодня вечером придут гости, — весело объявил папа.
— Какие гости?
— Которые шашлык хороший уважают, и нас с тобой уважают, и дочку нашу Витю тоже уважают.
Повариха Рая с интересом стала прислушиваться к разговору, даже нож отложила в сторону.
— Сергей, объясни толком, о чём ты говоришь?
— Мамочка, всё очень просто, — вмешалась Витька. — Мы ходили по площадке и встречали постепенно всю папину бригаду, и я их пригласила на шашлык.
Папа Сергей Турабов развёл руками: видишь, как всё действительно просто?
Людмила Петровна была хирургом и умела в любых трудных случаях жизни, что называется, держать себя в руках: например, когда к тебе приходят гости, а угощения нет. Рая такого опыта не имела, и поэтому решительно запротестовала.
— Из каких-таких запасов, — сказала она, — вы будете шашлык готовить? Сегодня густо, а завтра — пусто? Сегодня поварёшкой, а завтра — ложкой? Мяса не дам, и весь сказ!
— Э, Рая, нехорошо говоришь. Как это — «мяса не дам»?.. Приветливая хозяйка гостей встречает у порога: «Дом не мой, а того, кто дверь откроет». А ты у нас — лучшая хозяйка на всю нефтеразведку!
Рая засмущалась, покраснела, и сердитые морщинки разгладились на лбу. А разговор пошёл другой — деловой: как нарезать мясо (крупно или потоньше?), из чего сделать шампуры, где лучше жарить...